Хозяйка волшебной лозы - Елизавета Соболянская

А может, всё дело было в самом герцоге. В котором после возвращения из шато что-то неуловимо изменилось. И впервые за долгие годы службы Алистеру захотелось выйти в отставку и поселиться где-нибудь подальше от дворцового шума и суеты.

Впрочем, это было последнее большое мероприятие сезона, после которого придворным намекали, что пора разъезжаться по своим домам и усадьбам.

Тем, кто не понимал сразу, вышколенная прислуга собирала вещи и укладывала чемоданы пирамидкой у дверей. И даже самым большим любителям королевского дворца, где было тепло, сухо и кормили за счёт казны, приходилось отправляться восвояси.

Правда, это было лишь временное затишье. К новогодью и зимнему сезону нахлебники снова возвращались во дворец.

– Что ты ворчишь как столетний дед? – его величество с лёгким любопытством наблюдал, как герцог стоит у окна, тарабаня пальцами по подоконнику. – Что произошло в шато?

Ди Новайо резко обернулся к королю.

– Не смотри так потрясённо, – отмахнулся Рикардо. – Или думал, я не узнаю, куда тебя отправила моя слишком заботливая супруга?

– Не думал, что ваше величество следит за мной, – поджал губы герцог.

– Ой, да прекрати дуться как обиженная девица, – его величество тоже встал и подошёл к Алистеру, – я был бы плохим королём, если бы получал всю информацию из одного источника. А ты был бы плохим королевским инспектором, если б не знал об этом.

– Знал, – согласился ди Новайо и снова отвернулся к окну.

– Так что там произошло? – король не отставал.

– Вы были правы, ваше величество, – признал герцог. – Мне стоило держаться подальше от шато.

* * *

В ту ночь меня с трудом отправили спать. Я отказывалась, но экономка нашла весомый аргумент:

– Если вы завтра свалитесь на винограднике от усталости, синьору Портэллу будет только хуже!

Да и сам дядюшка смотрел на меня таким укоризненным взглядом, что я согласилась уйти. Но потребовала от экономки организовать дежурство с выполнением всех рекомендаций доктора.

Сон был тревожным. Я крутилась на сбившихся простынях и почему-то ярко представляла все то, что тут происходило совсем недавно. Мужчина в моей постели. Герцог ди Новайо. Высокомерная скотина с бесподобными серыми глазами! Наглец и хам! А как он притиснул меня к стене! Кажется, я никогда больше не смогу равнодушно пройти мимо этого места!

К рассвету все же задремала и увидела дивный сон, в котором от каждого поцелуя с наглым инспектором по засыпающему винограднику расходились знакомые лиловые волны, мягко впитываясь в стволы и корни укрытых на зиму лоз. Последним в сон вторгся Доротэо. Он усмехнулся и подмигнул мне. Я возмущенно топнула и проснулась!

Новый день глядел в окна. Со стоном скатившись с постели, я отправилась умываться и приводить себя в порядок – нельзя же показаться дядюшке сонной растрепой! Я помнила еще из прежней жизни, что больным нужны положительные эмоции!

Когда на цыпочках вошла в комнату дядюшки Одэлиса, там все было в порядке. У постели больного дремала одна из горничных, в кружке исходили паром травы, рядом стояли кувшин с горячей водой для умывания и таз.

Отпустив служанку, я ласково поприветствовала старика и принялась бережно обтирать ему лицо и руки. За ночь напряженная часть лица старого синьора немного расслабилась, но в уголках глаз его все равно собирались слезы.

Болтая о пустяках, я умыла дядюшку и дернула колокольчик, вызывая помощь. Синьора Барнс дело свое знала отлично – на пороге появился крепкий парень с подносом. Он аккуратно поставил завтрак на тумбу, забрал таз с грязной водой и полотенца и предупредил, что придет делать массаж, как только синьор поест.

Я искренне поблагодарила работника и обнаружила на подносе кроме куриного супа и белых сухарей еще и лепешки с сыром, горячий чай и горсточку изюма. Накормив дядюшку Одэлиса, поела сама и пообещала заглянуть к больному в обед, а потом ушла на виноградник.

Нужно было приготовить к весне новые подпорки для лоз, укутать яблони и сливы колючими ветвями можжевельника от проказливых грызунов, сжечь мусор, собранный со всего шато.

Холод и тяжелая работа вымели из головы все ненужные мысли о ледяных серых глазах сиятельного грубияна. Я заглянула в обед к дядюшке и, грея озябшие пальцы у камина, рассказала ему о прилетевших на зимовку птицах. О гнезде мышей, найденном под забытой бочкой. О звенящей тишине, опустившейся на спящие лозы.

Старик чувствовал себя лучше, ел с аппетитом. Решив, что ему уже можно говорить о делах, поплакалась на то, что в хозяйстве изрядно поубавилось корзин:

– Кто-то пробрался в сарай и погрыз донышки у всех корзин, в которых на празднике раздавали пироги и сыр! Скоро весна, в чем же мы будем носить рассаду? Придется всю зиму плести! Я уже велела работникам нарезать у ручья лоз, а синьора Барнс выделила в прачечной корыто, чтобы хорошенько вымочить прутья!

Тут старик вдруг беззвучно засмеялся и зашевелил губами.

– Что такое дядюшка? Говорите громче, я не слышу!

– Розги! – после нескольких попыток выдавил синьор Портэлл и засмеялся уже вслух.

Я округлила глаза и тоже рассмеялась:

– Ой-ой! Так вот почему от меня все шарахаются! Боятся порки!

Старик снова хрипло засмеялся, потом закашлялся. Я напоила его очередным лекарством, тая хрупкую надежду, что мы не опоздали, дядюшка еще может поправиться!

Зима в поместье прошла тихо. Синьор Одэлис преодолел частичный паралич, но ходил медленно и неохотно. После ежедневного массажа, питья трав и прочих процедур ему ставили кресло у большого камина, и он сидел там, выплетая стенки корзин, или диктуя мне рецепты смесей для избавления виноградника от вредителей. Все тихо радовались тому, что хозяин шато пошел на поправку. К синьору приставили парочку шустрых мальчишек, которые служили для него быстрыми ногами, и все вздохнули свободнее.

Однако позитивная активность синьора протянулась ровно до новогодья. Как хозяин шато, синьор Портэлл зажег дрожащими руками большое полено в большом камине, поднял бокал «Королевского лекаря» и поздравил всех с праздником, а потом, тихо улыбаясь, сидел в своем кресле, любуясь веселящимися работниками и гостями. Вся тяжесть праздника легла на мои плечи.

Я не сопротивлялась, мне хотелось отвлечься от рутины.

Дом вымыли от чердака до подвала. Выбелили стены, вытряхнули постели, вычистили занавеси, выполоскали в ледяном ручье простенькие коврики, прокипятили всю посуду – в общем, целую неделю перед праздником дым в шато стоял коромыслом. Все бегали, предвкушая пир, для которого заколют целого бычка и непременно откроют бочку сладкого вина!

Синьор Одэлис тоже принимал участие в суете – диктовал приглашения, помогал паковать подарки, закупленные на ближайшей ярмарке, и всячески подчеркивал, что я – его наследница.