Зона ужаса - К. Р. Александр

– И что мы будем делать?

– Для начала больше не станем разделяться.

Удивительно, как это ни один учитель не отругал нас, когда мы пересекли порог школы и вышли на холодный полуденный воздух? Ведь мы нарушаем уйму правил. Возможно, побег дался так легко из-за общего хаоса: по коридорам носится столько детей. Так или иначе, нас никто не окликает. Никто не останавливает. Всё идёт гладко. Слишком гладко.

И вдруг…

– Эй! – выкрикивает Андре и кивком указывает на флагшток. На девочку, которая сидит рядом, обхватив ладонями голову. Я понимаю, кто это, даже не взглянув на лицо.

Каролина.

Выглядит она ужасно, и если ещё пару дней назад я бы позлорадствовала, то теперь даже сочувствую. На её щеках тёмные дорожки туши, глаза красные, опухшие. Даже отсюда видно, как часто она дышит – будто загнанный кролик.

Тут-то и я понимаю, хоть Каролина даже не заговорила с нами, что она солгала на вопрос о кошмарах. Она всё-таки столкнулась со злом, и то с ней не миндальничало.

Хоть я и не в восторге от неё, но попали мы в этот переплёт вместе.

Каролина не отзывается, даже не шевелится, просто смотрит на нас невидящим взглядом.

Мы останавливаемся перед ней. Андре до сих пор держит меня за руку.

– Эй, у тебя всё в порядке? – спрашивает он.

Каролина лишь молча сглатывает.

Андре переводит взгляд на меня, кивает на неё. Мне знакомо это выражение лица: «Она когда-то была твоей подругой. Скажи ей что-нибудь!»

– Каролина, э-э… – Оглянувшись, я присаживаюсь на четвереньки и кладу руки ей на колени. Она смотрит на меня остекленевшим взглядом и шмыгает носом. – Каролина, если ты из-за того, что случилось на кладбище… или чего-то после, то знай: ты не одинока. Нас тоже преследуют. Зло пришло за нами, но мы надеемся, что вместе сумеем дать отпор. – Я сжимаю её колено. – Мы победим!

– Нет, – покачав головой, еле слышно отвечает она. – Вам не победить, от этого нет спасения. Это смерть пришла за всеми нами. – По щекам катятся слёзы. – Иногда она приходит слишком рано.

Я бросаю взгляд на Андре. Тот пожимает плечами.

– Каролина, мы собираемся встретиться с Дешоном и Кайлом. Они тоже были на кладбище в ту ночь, – начинает Андре. – Хотим вместе взяться за эту тварь, просто так она не отстанет. И мне кажется… мне кажется, ты должна пойти с нами.

– Что? – спрашиваю я.

– Каролина увязла в этой истории точно так же, как мы, – стоит на своём Андре, но не договаривает: «Хотим мы этого или нет».

– Ты прав. Вместе мы справимся, – отвечаю я.

И пусть никто из нас понятия не имеет, что делать, это неважно: не разделяться – уже своего рода план. Во всяком случае, это лучше, чем сидеть сложа ручки и ждать от клоуна очередного удара.

Я встаю и протягиваю Каролине руку:

– Выше нос! Пошли. Пора покончить с этим злом раз и навсегда.

Она поднимает взгляд на меня, переводит на Андре. И впервые за весь разговор смотрит так, словно на самом деле нас увидела.

– Ладно. Вместе так вместе, – наконец кивает она и принимает мою руку.

Ладонь у неё мокрая от слёз. Поднимая Каролину на ноги, я замечаю у качелей ребёнка.

Тот наблюдает за нами.

Он ловит мой взгляд, и глаза его вспыхивают голубым. А улыбка

растягивается

от уха

до уха.

Он машет нам рукой.

Я бросаюсь в бегство.

Дешон

– Что будем делать? – спрашивает Кайл в миллионный раз.

Мы стоим у главного входа на кладбище, за нашими спинами высятся большие ворота, чернильно-чёрные на фоне бледного голубого неба.

Скоро должны подойти Эйприл и Андре. Вокруг слишком светло. Разве всяким ужасам не нужны темнота и буря? Разве жуткие монстры не появляются только после полуночи?

Кайл поглядывает по сторонам, он бежит не только от змей и клоуна. Не все монстры ждут полуночи.

– Как ты? – спрашиваю я.

Он сглатывает.

– В мою кровать подкладывает змей клоун-убийца. Каково мне, по-твоему?

– Зачем ты так? – Я умолкаю. Не знаю, что ещё сказать.

Кайл смотрит на меня, затем отворачивается.

– Знаешь, я никогда в жизни так не боялся, – говорю я, бросая взгляд на кладбище. – Хотя, если честно… та ночь в могиле была хуже всего.

Я всегда избегал разговоров о ней. Даже Кайлу, который тогда уже был моим лучшим другом, не рассказывал. В ту ночь, когда мы играли в прятки, он болел.

– Никогда не чувствовал себя так одиноко, – тихо продолжаю я. – Не мог выбраться сам, и, сколько бы ни звал на помощь, никто не приходил. А потом я услышал… – Я вздыхаю и вновь оглядываюсь на могилы. – Услышал призраков. Они гнались за мной, нашёптывали всякие гадости. Ну, типа, что мне никогда не сбежать, никому нет до меня дела и я останусь в могиле навсегда.

Закусив губу, Кайл разглядывает собственные ноги.

– Я не знал, – говорит он.

– Это из-за того, что я слишком боялся тебе рассказывать. Думал, ты будешь надо мною смеяться. Хватило того, что другие не верили и крутили пальцем у виска. Присоединись ты к ним, меня бы это убило.

– Да мне бы и в голову не пришло.

– Знаю. Ты не насмехался, и это помогло. Ты просто был рядом и никогда не расспрашивал о той ночи. Помог о ней забыть. Но теперь… теперь всё снова ожило в памяти. Придётся с этим разбираться. Раньше не хватало смелости, но вместе с тобой, Андре и Эйприл уже не так страшно. Я больше не одинок в своей борьбе.

Я протягиваю руку и сжимаю его плечо.

– Мы все столкнулись со своими страхами, – продолжаю я. – В старших классах я будто вновь оказался один на кладбище. Ты как-то отдалился. В смысле, почти не приглашаешь к себе, весь в своём спорте. Мне казалось, причина в том, что ты стал слишком крутым и больше не хочешь со мной тусоваться.

Наконец-то Кайл оглядывается на меня. Он понимает: я говорю не только о змеях, клоуне или жизни в старшей школе. Я всегда стеснялся спрашивать, всё ли хорошо у него дома, потому что не знал, как могу помочь. Теперь нам обоим предстоит сразиться со своими страхами. Настоящими страхами.

– Я отдалился не поэтому. Отец ведёт себя всё хуже. – Кайл смаргивает с ресниц слёзы. – Я всеми правдами и неправдами стараюсь держаться подальше от дома. Не знаю, сколько ещё выдержу такую жизнь. Как скоро дойду до края. – Он вешает голову.

Я сглатываю комок. Совсем не это мне хотелось услышать. Но пути назад нет, от правды не спрячешься.

– Не думал, что всё так плохо, – шепчу я. – Сочувствую. Ты не один. Чем я могу помочь?