#тыжемать. Белка в колесе - Надя Папудогло

Психологи говорят, что для более старших детей (ближе к четырем) обидные слова в адрес родителей уже могут быть симптомом манипуляции. Ребенок пытается вызвать эмоциональную реакцию у мамы – и жмет на больное. Особенно, предупреждают специалисты, манипулировать любят единственные дети в семье. Что ж, поживем – увидим, пока ничего манипулятивного в поведении Кости я не замечаю.

В любом случае, главное – не принимать все близко к сердцу. У кризиса есть приятная особенность: он проходит. Острый период вообще длится всего несколько месяцев. При внимательном отношении к ребенку можно научиться не натыкаться на острые углы, а уж если наткнулся и понеслось – поскорей выруливать в безопасное место. Я, например, уже где-то к третьему инциденту поняла, как лучше себя вести.

Еще одна хорошая новость в том, что кризис на самом деле очень важен для развития ребенка. В этот момент происходит становление самостоятельности, воли и массы других важных и полезных качеств.

Если и это вас не утешило, оглянитесь вокруг. Взрослые хоть и не падают с криком на асфальт, но в их поведении есть масса гораздо более неприятных вещей, чем «не хочу» и «не буду» вашего малыша.

Когда Костя приближался к двум годам, я, конечно, прочитала кучу всего об «ужасных двухлетках». Наверно, чтобы морально подготовиться. Истерики, безумная самостоятельность, то вой, то нытье, капризы, упрямство, гнев, игрушки, пролетающие над маминой головой…

Зная себя, я думала, что опять начну метаться и страдать. Но нет. В какой-то момент я поняла, что обожаю двухлеток – ведь это поразительный возраст в миллионе своих проявлений.

Например, речь. В два мой ребенок начал осознанно разговаривать. А я просто обожаю, когда есть возможность все обсудить. Для меня это едва ли не самое главное. Пойдем туда или сюда? Что ты видел на прогулке? Кто тебе нравится больше, слоны или киты? Что ты хочешь на обед?

Речь дает возможность узнать массу нового о вашем малыше. Вот Костя встает после дневного сна. Сообщает прямо из кровати: «Самолет!» Спрашиваю, где же он. «Видел самолет. Сейчас». Не понимаю, где все-таки этот самолет. Ребенок смотрит с укоризной. «Здесь. Во сне. Во сне был самолет и летал по комнате». Так я узнаю, что малышу снятся самолеты. Почему-то это очень радостное знание.

В два ребенок начинает рисовать. Не просто палочки и загогулинки – он уже рисует объекты. Например слона. Это очевидный слон. Но Костя, который уже знает, что мама бывает туповата, поясняет: «Слон!»

Еще мне нравится, как ребенок выделяет свое пространство, свои занятия, свои игры. Каждое утро Костя уходит в спальню, где сам оборудовал гараж, и пыхтит там с машинками. Если вторгнуться в игру – рассердится: он здесь устанавливает правила, мама, отойди, мои машинки, моя игра.

А чтение? Теперь он сам выбирает книги, получает удовольствие от картинок, от рассказов. Как уложить ребенка на дневной сон? У меня больше нет вопросов. Я просто читаю ему сказки про Питера Пуша[9]. Хотя, конечно, и эта система иногда сбоит.

Еще меня поражает восторженность, с которой ребенок воспринимает мир. Идем с Костей по Риму. Он кричит на каждый дом: «О, дом, какой дом!» Точно так же его восхищают машины, лошади, фонтаны, брусчатка под ногами. Думаю: какой же Рим поразительный, если даже малыш это чувствует! Но и в Москве продолжается то же. Самые незначительные объекты вызывают такой восторг, что чувствуешь себя ущербным – ведь ты уже не умеешь видеть все абсолютно невероятным.

Не все, конечно, так безоблачно. Бесконечно продолжается это «нет». И уже слегка сводит меня с ума. Но я уже сходила с ума от колик, так что дело знакомое. Тем более с человеком, который может говорить, все гораздо проще. Нет так нет. Не хочешь идти – тогда полетишь как самолет. Сейчас покажу тебе волшебный самолет. Костя летит пару минут у меня на руках, раскинув руки, забывая, что он совсем не хотел никуда идти. Надо просто придумать ключ. Не отвлечь, а именно придумать.

Или вот упрямство, обиды, требования… Костя ужасно обижен на меня. Я собираюсь на вечерний выход, надеваю блестящее украшение. Ребенок требует, чтобы я немедленно отдала подвеску ему. Не отдаю, пытаюсь объяснить. Начинаются слезы, топанье ногами. В какой-то момент чувствую, что сейчас начну вести себя примерно так же. Спасает приход папы, боксеры разведены, Костя, продолжая реветь и топать, идет на прогулку. Я иду по своим делам. Мне ужасно грустно из-за этой ссоры, но почему-то даже в ней я вижу то, что происходит со всеми нами. Взрослые просто уже научились не топать ногами, не получив желаемого. Но обиду и разочарование испытывают точно так же.

Мне безумно нравится поведение двухлетнего ребенка как покорителя и повелителя огромного мира. Со всеми «но». Мы все потом мечтаем стать капитаном космолета, миллиардером и счастливым человеком, забывая, что однажды уже были ими – вот в эти самые 2–3 года.

А еще ребенок вдруг начинает говорить «я». И ты понимаешь, как долго он к этому шел и как важно ему сейчас это сказать. Сказать «я», проявить волю, сделать так, как он решил.

Все это, разумеется, не отменяет трудностей. Не раз и не два истерики милого зайки доведут вас самих до истерики и холодильника с белым вином. Что ни говори, а сохранять спокойствие, когда ребенок, решив проявить самостоятельность, убегает на проезжую часть, весьма непросто. Трудно терпеть бесконечное нытье, а еще труднее, спросив у кого-то совета, услышать, что это от «недостатка внимания», и вновь почувствовать себя плохой мамой…