Неискушенные сердца - Вирджиния Хенли

— Александрия, милорд Ботвелл, — представилась младшая.

— Город, в котором я никогда не был, но надеюсь побывать, — сказал он уверенно.

— Табризия, милорд Ботвелл, — представилась пятая девушка.

— Столица Персии, — сказал он, глубоко заглядывая в фиалковые глаза.

Парис вздрогнул, но не позволил испугу отразиться на лице. Почему, черт побери, она раньше не сказала, что ее зовут Табризия? Имя в честь города, как и у всех остальных, доказывало — она Кокберн. Хитрая бестия! Впрочем, таковы все женщины на свете. Сейчас она готова злорадствовать, но ничего, придет время, она будет умолять оставить ее здесь, Парис поклялся себе в этом Вот тогда посмотрим…

— Боже мой! Ты и впрямь Разбойник. Никогда и словом не обмолвился о своих прелестных сестрах Я понятия не имел, что их так много и такие красивые, — умилился Ботвелл

— Красивые? Возможно! Для всех остальных. Но не для брата. Для меня они просто маленькие сучки — Парис засмеялся и посмотрел в глаза Табризии

Девицы расселись вокруг Ботвелла. Каждая знала свое дело — отвести от Париса любые подозрения. Без сомнения, Ботвелл — самый могущественный граф, его кузен — король, перебравшийся в Англию Ботвелл всегда был союзником Париса, но он наверняка арестовал бы его и посадил в тюрьму, в Эдинбургский замок, если бы на него накатила такая прихоть

Они с обожанием смотрели на очень сильного и крепкого мужчину Его черные брови сошлись над проницательными глазами Он рассматривал всех по очереди, буквально раздевая каждую

Шеннон начала первая

— Давайте я помогу вам с сапогами, милорд Они промокли, а я уверена, что мужчина всем другим удовольствиям предпочитает комфорт

— Не всегда, — ухмыльнулся Ботвелл, не упустив возможности заглянуть в вырез платья, когда Шеннон склонилась перед ним

Дамаскус пожала плечами На ее вкус он был слишком мускулистый и чувственный

Шеннон, не отрывая взгляда от гостя, облизала губы Александрия, вздумав пошутить, прошептала ему

— У него есть еще одна женщина, наверху, в башне.

Ботвелл вскинул бровь

Венеция добавила

— Он держит ее в Уайт-Тауэр, подальше от всех нас.

Ботвелл подался вперед

Девушки почти сподвигнули его отправиться на поиски, но Табризия уточнила

— Это его жена, хотите посмотреть на нее?

— Жена? — он сморщил нос — У меня тоже была как-то. Нет, жены меня не интересуют.

Девушки хихикнули. Снова и снова взгляд Ботвелла возвращался к Табризии Он смотрит на нее чаще, чем на других, подумал Парис, пытаясь подавить поднимающийся гнев За последние пять минут Ботвелл дотронулся пальцем до ее подбородка, потянул за локон, коснулся руки, принимая бокал вина.

Александр не сводил глаз с Ботвелла, готовый к бою, если тот совсем распустит руки.

Парис заметил напряженность мальчика и отозвал его в сторону

— Алекс, для тебя есть дело.

Тот подошел к Парису с горящими от негодования глазами. Парис тихо проговорил:

— Надо заняться его людьми. Скажи Трою, пусть напоит их. И передай — пусть все в доме говорят с большой осторожностью.

Парис с удовлетворением увидел, что Дамаскус приготовилась играть на лютне а Венеция — петь Взглядом он подозвал Табризию, уже привыкшую понимать его без слов Она было хотела изобразить, что ничего не заметила, но потом все-таки решила подчиниться

Парис тихо сказал ей:

— Табризия, сейчас же отправляйся спать. Ботвелл очень опасен, если кого-то заприметит.

Он произнес ее имя так ласково, что она сердцем поняла.

— Парис хочет защитить ее. Она кивнула и вернулась к девушкам, чтобы выбрать подходящий момент и незаметно улизнуть.

— Шеннон, — позвал Парис, — пойдем со мной, поищем Фрэнсису хорошего бренди, который я держу для особых случаев. — Остальным сестрам он приказал: — Займите нашего гостя как следует. Уделите ему внимание. — Отойдя с Шеннон на некоторое расстояние, он снова по вернулся к ней: — Никто из них не умеет так обращаться с мужчинами, как ты. Я хочу, чтобы его мысли были заняты одной тобой. Не сомневаюсь, ты справишься.

— Это нетрудно, — улыбнулась Шеннон.

— Понимаешь, он собирается остаться у нас на ночь… — осторожно произнес Парис, выбирая бочонок бренди для Ботвелла.

Разозлившись, подперев бока руками, она начала строгим тоном:

— Не собираешься же ты мне предложить, чтобы я… на самом деле…

— Не собираешься же ты убеждать меня сейчас, что ты девственница? — тихо спросил Парис.

— Конечно, девственница, а что такое? В чем дело? — с жаром воскликнула она.

Долгим взглядом Парис посмотрел на сестру и ровным голосом сказал:

— Джонни Рэйвэн.

— Ты шпионишь за мной! — чуть не задохнулась от негодования Шеннон.

— Конечно, — добродушно согласился брат.

— Так почему ты не противился? Не запретил мне встречаться с цыганом? Это же длится год!

— Шеннон, я знаю, ты очень страстная. Запрети я тебе встречаться с Рэйвэном, ты бы убежала с ним. Так что давай будь хорошей девочкой и позаботься о Ботвелле ради меня. Ты же облизываешься, глядя на этого ублюдка. Так что к черту стыд! — Он улыбнулся.

— Нам лучше вернуться, прежде чем он лишит девственности ту, которую ты выбрал для себя, — насмешливо сказала она.

Парис был удивлен и раздражен тем, насколько легко Шеннон читает его мысли. Но откровенность — за откровенность, и он не стал отрицать.

— Неужели я так прозрачен, Шеннон?

— Мы все знаем, что ты выбрал ее для себя. Ты ее любишь?

— Люблю? Ну, ты меня хорошо знаешь. Я поклялся никогда больше не попадаться в эту ловушку, — с горечью усмехнулся он.

— Ты не обидишь ее, правда? — спросила она.

— Только в случае крайней необходимости, — сказал он хрипло.

Она вздрогнула и мысленно вернулась к лорду Фрэнсису.

Ботвелл со своими людьми уехал на заре. Он вовсе не горел желанием встретиться с Парисом, который мог поинтересоваться, как он развлекался ночью. Эти двое мужчин всегда были в хороших отношениях, и оба хотели их сохранить Парис облегченно вздохнул, когда улеглась пыль от копыт лошадей, унесших Ботвелла и его команду подальше от замка Кокбернов Сейчас он был на грани нервного срыва и почел за благо отправиться проверить паруса и такелаж на корабле. В голове у него рождался план, и надо быть готовым к его осуществлению в любой подходящий момент.

За завтраком Табризия рассказывала Дамаскус, что обещала Энн навестить ее еще раз.

— О, какая ты заботливая, Табризия! Она, наверное, ужасно одинока. Я не думаю, что Парис относится к ней так по-доброму, как должен.