Швейцарец. Возвращение - Роман Злотников

– Не передергивай! – рявкнул Сталин. Алекс слегка скривился, но промолчал. Попадать под горячую руку будущего главного тирана и диктатора всех времен и народов точно не стоило…

До СССР он добрался в начале мая. В состоянии полного ошеломления. Потому что последняя неделя апреля прошла для него в каком-то счастливом мареве.

Всё началось той ночью во дворце Турн-и-Таксис, в Регенсбурге.

Вечер не оправдал ни одной из его тайных надежд. Алекс специально напросился посидеть в библиотеке дворца, надеясь на то, что Эрика захочет напоследок хоть немного пообщаться. Ну, или просто сказать что-то типа: «Прощай, всё было круто». Или даже только лишь: «Прощай». Но тщетно. Она не пришла.

Когда весьма чопорная пожилая служанка, которая не столько стремилась как-то угодить гостю, сколько, наоборот, изо всех сил демонстрировала, как этот гость неугоден ее обожаемой хозяйке, проводила Алекса из библиотеки до предоставленной ему комнатушки, расположенной чуть ли не на чердаке, парень уныло подумал, что зря повелся на несбыточное. И, пожалуй, заночевать в каком-нибудь гастхаузе в городе было бы куда лучшей идеей. А то в выделенной ему комнатушке от холодного пола едва не сводило пальцы на ногах. Тоже мне – дворец, называется… Впрочем, судя по интерьеру, его, скорее всего, поселили в комнате для прислуги… А с другой стороны – заночуй он в гастхаузе, точно бы полночи валялся без сна, проклиная себя за малодушие. Ведь он бы тогда не знал, что вечер пройдет впустую…

Как бы там ни было, один положительный результат этого его глупого поступка всё-таки был. И это определенность! Теперь Алекс может быть совершенно уверен, что для графини фон Даннерсберг он – всего лишь забавный эпизод, приятный случайный попутчик, скрасивший дорогу своими историями. И все его надежды – суть глупые мечтания распалившегося разума. Впрочем, у влюбленных это бывает сплошь и рядом. А он точно влюбился. Идиот! С тем парень и уснул…

Его разбудил тихий шепот:

– Алекзандер…

Алекс замер, не в силах поверить в то, что только что услышал.

– Вы спите?

– Акхм… – парень взвился, откидывая одеяло и буквально выпрыгивая из постели. – Й-а-а-а… Эрика! Нет, я не сплю, что вы! Черт! – он с размаху заехал себе по физиономии. Блин, что он несет! – Эрика, простите, ради бога, я просто не ожидал… о боги!

Эрика стояла перед ним, босая, с распущенными волосами и закутавшись в плед. Алекс несколько мгновений зачарованно пялился на это божественное зрелище, чувствуя, что его сердце, как это пелось в одной очень, как выяснилось, прямо-таки медицински точной песне: «остановилось, постояло немного и снова пошло…», а затем хрипло выдавил:

– Вы-ы-ы… ноги… мерзнут…

Эрика несколько мгновений смотрела на него испытующим взглядом, а затем улыбнулась и, сделав шаг вперед, прижалась к нему, спрятав свое лицо у него на груди. Алекс замер, страшно боясь спугнуть, развеять это небывалое, немыслимо счастливое мгновение. А девушка подняла голову и, посмотрев прямо ему в глаза, тихо произнесла:

– Пожалуйста, будь со мной нежен. Я… у меня это будет в первый раз…

– Вы опять о чем-то мечтаете, господин Штрауб…

Алекс вздрогнул, возвращаясь в настоящее, и покосился на хозяина кабинета. Сталин смотрел на него с добродушной усмешкой. Да и голос у него был заметно теплее, чем несколько минут назад. Ну, когда они обсуждали голод начала тридцатых.

С этим голодом всё случилось как-то неожиданно…

Сталин вызвал его на разговор довольно быстро – уже на следующий день после того, как Алекс добрался до Москвы. И первым делом очень тепло поблагодарил за всё присланное. А потом мягко пожурил за то, что «наш молодой друг» нашел в будущем каких-то странных экономистов. Сплошь перестраховщиков. Ведь темпы развития страны уже в ближайшем будущем должны взлететь просто на небывалую высоту. Поскольку, по всем расчетам, перевод сельского хозяйства на новые, прогрессивные технологии, связанные с широким использованием тракторов и комбайнов на колхозных, то есть широких, просторных, не разделенных на мелкие куски межами[54], и потому наиболее пригодных для машинной обработки, полях, должен сильно поднять производительность труда в этой отрасли народного хозяйства. А таких полей в стране теперь будет большинство. Потому что курс на массовую коллективизацию уже утвержден… Услышав это, Алекс несколько мгновений недоуменно пялился на хозяина кабинета, а потом осторожно уточнил, а читал ли его собеседник материалы по голоду, разразившемуся в СССР в начале тридцатых годов и ставшему результатом как раз этой массовой коллективизации. Потому что никаких физических или там климатических причин для подобного голода в этот год на территории Советского Союза не имелось… Сталин озадаченно посмотрел на Алекса, потом побагровел и, вскочив на ноги, прошипел:

– Где эти материалы?!

Как выяснилось из последующего разговора, все распечатки по, так сказать, «технологическим» вопросам Иосиф Виссарионович уже отдал в работу, а вот с информацией по персоналиям и всяким политико-экономическим предложениям решил сначала ознакомиться сам. Информации же той было… Да и текущую работу с него также никто не снимал. Так что до голода начала тридцатых руки у него пока не дошли.

Поскольку в сложенных, как выяснилось, прямо в комнате отдыха материалах они, после короткой нервной вспышки, решили всё же не копаться (ну, чтобы не терять времени, которое Генсек смог выделить на встречу), Сталин, немного успокоившись, попросил Алекса коротко изложить то, что тот помнил по этому периоду. Как выяснилось, парень помнил довольно много. Ну, дык, не зря всё вычитывал…

– Вероятно, снова вспоминаете свою графиню, – между тем предположил хозяин кабинета. И Алекс расплылся в глупой улыбке…

После той ночи в его жизни началась настоящая феерия счастья.

Он проснулся, когда Эрика тихонько выбиралась из его постели. Обнаружив это, Алекс испуганно вскинулся и… замер.

– Уходишь? – упавшим голосом прошептал он. Девушка тихонько рассмеялась.

– А ты хочешь увидеть реакцию тетушки на то, что она поутру обнаружит меня в твоей постели?

– Хм… пожалуй, нет, – со счастливой улыбкой кивнул парень. Ну а как ещё он мог отреагировать на ее смех? Эрика протянула руку и погладила его по щеке. А потом наклонилась и поцеловала.

– Не обижайся на нее. Она меня очень любит и действительно желает мне только добра… – девушка тихонько вздохнула. – Только она всегда была категорически против всех моих, как она их называла, новомодных увлечений – яхты, полетов, мотоцикла. И всё время говорила, что они точно не доведут меня до добра. – Тут Эрика запнулась, негромко хихикнула и, окинув Алекса лукавым взглядом, закончила: – И, знаешь, со своей точки зрения, она таки оказалась совершенно права… – после чего чарующе рассмеялась…