Робинзоны Космоса - Франсис Карсак

Такие странные голые участки попадались довольно часто. Они подходили нам сейчас как нельзя лучше, и на одном из них мы остановились, развернув грузовик вниз по склону, чтобы его можно было завести с ходу, если вдруг откажет стартер. Впрочем, все эти предосторожности оказались излишними; ночь прошла спокойно, если не считать трубных криков голиафа, доносившихся издалека. Зато утром Мишель растолкал меня чуть свет. Вид у него был озабоченный.

— Взгляни, — сказал он, протягивая мне барометр. Столбик ртути вместо уже привычного для нас девяносто одного сантиметра давления сейчас едва доходил до семидесяти шести.

— Похоже, что скоро здесь будет веселая погодка!

— Может быть, дело в высоте над уровнем моря?

— Вчера на этом же месте барометр показывал девяносто. И потом, посмотри на горы!

Мишель потянул меня к левому окну. Цепь Неведомых гор, вдоль которых мы двигались последние дни, исчезла в тумане. На западе все было затянуто низкими темно-серыми, почти черными, тучами.

— Здесь оставаться нельзя, — решил я. — Вперед! Надо найти какое-нибудь естественное укрытие.

Поль взялся за руль. Усаживаясь, он окинул взглядом горизонт и только присвистнул с видом знатока.

— Ну и ну! Такое я видел только однажды, во время циклона над Южной Атлантикой.

На западе все закрыла стена зловеще свинцовых туч. Контраст был разительный: на востоке в сияющей лазури восходило солнце, а здесь из-за горизонта быстро надвигалась грозная мгла.

— Правь левее, — приказал я. — Надо скорее добраться до возвышенности, — там нас, надеюсь, не зальет.

Мы мчались по безжизненной равнине на юго-запад. Тучи закрыли уже почти половину неба. Внезапно первые тяжелые капли застучали по броне. Но ветра не было, он бушевал где-то в высоте, перемешивая громады туч, а здесь, внизу, нас обволакивала удушающая жара.

Оставив Мишеля рядом с водителем, я вместе с Мартиной забрался в башню, надеясь оттуда заметить какое-нибудь убежище. Чтобы скорее добраться до гор, мы свернули на юг, потом на юго-восток. Местность постепенно повышалась. Дождь продолжал идти крупными, редкими каплями; гроза глухо ворчала где-то западнее. Мы приближались к скалам, в которых я с трудом различал многочисленные пещеры: свет мерк и становился все тусклее. До скал оставалось еще добрых два километра, когда буря обрушилась на нас. Страшный порыв почти развернул грузовик, и я услышал, как Поль ругается за рулем, стараясь взять прежнее направление. Хлынул ливень невероятной силы; длинные, жидкие стрелы косо падали с неба, и скалы казались нам то дальше, то ближе в зависимости от наклона колеблемой ветром водяной завесы. Оглушительно загрохотал гром. Нас окутала тьма. Лишь вспышки ярко-фиолетовых молний прорезали мрак, слепя глаза. Я поспешил втащить пулемет внутрь и заткнуть бойницу. И все равно даже в закрытом кузове приходилось кричать во все горло: гром грохотал теперь беспрестанно, заглушая голоса.

Грузовик выбивался из сил. Шины, не встречая сопротивления, буксовали в разжиженной почве. Ветер то стихал, то снова обрушивался внезапными шквалами, снося автомобиль, и, чтобы не рисковать, мы едва плелись со скоростью около десяти километров в час. Молнии трепетали, казалось, целыми минутами; потом началась настоящая фантасмагория вспышек и мрака, из которого рядом со мной на мгновение возникало бледное и немного испуганное лицо Мартины.

Когда я нагибался, я видел внизу под ногами кабину броневика: Бреффор у столика вносил записи в путевой журнал, Вандаль приводил в порядок свои заметки, и только Бельтера нигде не было видно. Наконец я разглядел его ногу, свешивающуюся с койки, — он спал. После безмятежного покоя кабины бушующая снаружи стихия казалась еще ужаснее. Ливень и шквалы состязались в ярости. При вспышках молний казалось, что капот машины с трудом разрезает морские волны. Вода низвергалась потоком, крыша дрожала, натянутая до предела антенна вибрировала, и я слышал ее жалобный звон в перерывах между раскатами грома.

— Вот это гроза! — прокричал я. — Всем грозам гроза!

— Великолепно! — отозвалась Мартина.

И поистине это было великолепное, хотя и жуткое, зрелище. На Земле я не раз видел грозы в горах, но все они были ничто по сравнению с этим буйством разъяренных стихий.

Молния сверкнула в каких-нибудь двухстах метрах от нас. Когда гром стих, я крикнул Мишелю:

— Что с барометром?

— Продолжает падать.

— Уже близко! Вижу пещеры. Включите фары!

И в самом деле, скалистая гряда была рядом. Несколько минут мы ехали вдоль нее, пока не отыскали возвышенную и достаточно ровную площадку, на которой мог уместиться наш грузовик. Скала повисла над нею, образуя укрытие. Опасаясь встретить здесь ссвисов или голиафа, я снова поставил пулемет на турель; сквозь открытую бойницу внутрь врывался холодный сырой воздух и шум дождя. К счастью, убежище оказалось свободным, и вскоре наш грузовик стоял уже на сухом месте, защищенном по крайней мере тридцатиметровой толщей каменного навеса. Мы развернули машину передом к выходу и вышли из бронированного кузова. У пулемета остался Бельтер — была его очередь дежурить.

Наше убежище достигало пятидесяти метров в длину, уходило под скалу метров на двадцать, а свод поднимался метров на двадцать пять. Кое-где по нему стекала вода, продолбившая своего рода водостоки, но там, где пол повышался, было совершенно сухо. В одном углу мы обнаружили кострище, пепел, кости и орудия из обсидиана: здесь были ссвисы, и, по-видимому, совсем недавно. Значит, придется бодрствовать. Кроме того, мы нашли в расщелине заботливо припрятанные куски необработанного обсидиана и запас сухих веток.

Может быть, с нашей стороны это было неосторожностью, но мы не удержались и развели костер позади грузовика. Здесь же мы и поели, выкинув банки из-под консервов в кучу мусора, оставленную ссвисами.

— Представляю, какие глаза будут у наших приятелей «кентавров», когда они обнаружат эти странные сосуды, — сказал я.

— Особенно, когда они увидят этикетки, — подхватил Мишель. На одной банке из-под сосисок была цветная картинка: «Тетушка Ирма» в виде толстенной поварихи.

— Пожалуй, они получат не очень лестное представление о нашем искусстве, — заметила Мартина.

Все эти реплики приходилось выкрикивать во всю глотку, перекрывая шум низвергающегося ливня.

Когда к пулемету встал Мишель, я попросил освободившегося Бельтера помочь нам с Бреффором вырыть небольшую траншею. Мне хотелось узнать, кто и когда жил в этом гроте. Наши старания были вознаграждены: в песчаной почве мы обнаружили два слоя золы и всяких остатков толщиной по двадцать сантиметров каждый. В обоих слоях были одинаковые орудия; насколько мы могли судить, они сильно отличались от тех, которыми пользовались теперешние ссвисы. Все предметы были значительно примитивнее, наконечники стрел представляли собой просто заостренные с одной стороны осколки обсидиана, а не изящные «лавровые листья». Кроме того, мы откопали один скелет ссвиса, но так и не могли решить, был он здесь похоронен намеренно или нет. В тех же слоях оказалось множество различных костей; некоторые, по-видимому, принадлежали голиафам. Три живых представителя этого рода нанесли нам под вечер визит. Они были относительно невелики, самый большой достигал в длину метров десяти. Мы отказались их принять и довольно невежливо выгнали под дождь. Голиафы заупрямились; пришлось угостить их очередью, которая уложила одного наповал. Остальные обратились в бегство.