Morbus Dei. Зарождение - Маттиас Бауэр

– Меня одного тебе не хватит?

– Посмотрим, Готфрид, посмотрим, – с задором ответила Софи.

Солдат кивнул и отправился собирать все необходимое.

«Неплохой парень, – усмехнулась про себя Софи, – совсем неплохой».

* * *

В печи потрескивали поленья, и в комнате было тепло и уютно. Сквозь маленькое оконце еще падал сумрачный свет. Иоганн и Альбин стояли у закрытой двери. Элизабет складывала в льняной мешок копченое мясо, колбасы и ковриги хлеба.

Каррер со злостью наблюдал за ее действиями.

– Чертовы солдаты, их нам только и не хватало…

– Все до одного мародеры и убийцы! – согласился Альбин.

Иоганн промолчал.

– Альбин, отнесешь мешок этому сброду. Но в споры не ввязывайся, понял?

– Давай лучше я отнесу, – вызвался Лист.

– Или хоть ты, – согласился Каррер. – Но это и тебя касается! Потом разгрузите сани и обдерите кору с бревен, понятно?

Иоганн взял мешок и вышел.

* * *

Лист подходил к сторожевому посту перед домом. Навстречу ему шел Франц. В руках он нес икону в раме и небольшой деревянный короб. Порезанное ухо уже не кровоточило.

– Все, что сумел прихватить. Остальное эти собаки, наверно, переломают.

– Куда ты теперь подашься? – спросил Иоганн.

– У Алоиза есть местечко на чердаке, вот он и предложил.

– Все наладится, Франц. Будь здоров.

– Ладно, Иоганн, и тебе того же.

Лист подошел к караульному. Тот бросил на него хмурый взгляд.

– Я с провизией, от Якоба Каррера.

Солдат пропустил его.

* * *

Воздух, тяжелый от табачного дыма, резал глаза, смешивался с запахом гари и пота в удушающий смрад. Пол был устлан глиняными осколками. Несколько солдат сгрудились за столом и ели кашу, другие спали, свернувшись по углам.

Настроение царило подавленное.

– Вот, принес еще еды.

Иоганн положил мешок в углу, где уже стояли несколько корзин с хлебом, салом, колбасами и шнапсом. Солдаты не удостоили его вниманием.

– До Баварии путь неблизкий, – словно бы вскользь отметил Лист.

– Какое твое дело, батрак? – проворчал старый вояка с красным лицом. Это был адъютант, который строил солдат на площади. Лицо его украшали несколько глубоких рубцов, один из которых тянулся над левой скулой.

Иоганн уже сталкивался с вояками такого сорта. Эти люди многое повидали, через многое прошли. В них не осталось никаких чувств, кроме усталости, и они жили в ожидании последнего удара.

– Просто задумался, как вы забрели в эту богом забытую долину. Баварцы как-никак славятся своими картами…

Старик ухмыльнулся.

– Верно, не по своей воле мы сюда пришли. После боя под Инсбруком хотели перейти границу, но тирольцы взяли нас в клещи. И постепенно изводили нас, свиньи… – Он сплюнул на пол сжеванный табак. – Под Инсбруком нас было двести человек, можешь ты себе представить? Две сотни!

Со второго этажа вдруг донесся душераздирающий вопль. Спустя несколько секунд все стихло. В комнате повисло тяжелое молчание, некоторые из солдат перекрестились.

Старый солдат отхлебнул из кожаной фляги и поморщился. Иоганн старался не подавать виду, но в глубине души искренне жалел этого беднягу наверху. Должно быть, ему отсекли какую-то часть тела. Жуткое зрелище, которое Листу не единожды приходилось наблюдать.

С другой стороны, мертвому рука без надобности, как пошутил в свое время один его приятель. А потом очередь дошла и до него. Ампутацию он выдержал, но позже все-таки умер – от гангрены.

Иоганн повернулся к адъютанту.

– А дойти до границы помешала зима… – возобновил он разговор.

– Да, зима нас доконала. Много наших полегло в горах. Слишком много… Но тебе-то какое дело? – Старик шмыгнул носом. – Проваливай!

Наберись терпения. Иначе кто-нибудь вздумает докопаться до твоего прошлого.

А этого Лист хотел меньше всего. Он направился к выходу.

Старый вояка проводил его взглядом…

* * *

– Любопытный он, этот батрак, – проворчал солдат, свернувшийся на скамье; повязка у него на голове была черной от грязи.

– Чтоб мне пусто было, если он батрак, – ответил ветеран. – Он из нашей братии, нутром чую.

– Из баварцев?

– Йозеф, ты и впрямь такой болван или прикидываешься? Из солдатни он. – Старик откусил от копченой колбасы и стал упоенно жевать с открытым ртом.

– А ты, значит, самый умный, да? – обиженно отпарировал Йозеф.

– Да уж малость поумней тебя, – ухмыльнулся старик.

Солдат не успел ответить – дверь распахнулась, и в комнату вошел капитан. Старик вскочил было по стойке, но командир лишь махнул рукой.

– Ладно, брось, Альбрехт.

Он взглянул на своих измотанных солдат. Потом с удовлетворением отметил, что в комнате тепло и провизии вдоволь.

– Ну что, поживем еще? – донеслось из угла.

Капитан кивнул и повернулся к старому адъютанту.

– Всех разместили, Альбрехт?

– Так точно! – отчеканил старик и проглотил пережеванный кусок. – Раненых распределили по комнатам наверху.

– Знаю, я как раз оттуда, – ответил капитан и добавил после короткой паузы: – Выдержал.

Альбрехт взглянул на него в недоумении.

– Фридрих. Пришлось ему…

Адъютант все понял и кивнул.

– Крестьяне еще еды принесли, – переменил он тему.

– Хлопоты с ними были?

Старик мотнул головой.

– Послушные, как овечки.

– Будем надеяться, что так оно и останется. Если кто станет выступать, немедленно доложить мне. Это касается и наших. Напомни еще раз, чтоб не трогали женщин, ясно?

– Есть.

Капитан похлопал адъютанта по плечу.

– Славно, Альбрехт, славно… Все мы хотим вернуться домой, верно?

С этими словами он взял кусок сала и сел рядом со своими людьми.

В харчевне было непривычно пусто. За столом сидели лишь Алоиз Бухмюллер, Бенедикт Риглер и Якоб Каррер. Перед ними стояли пивные кружки и полупустая бутылка шнапса, но ничто не могло поднять им настроение.

– Франц сам виноват. Никогда не умел за языком следить, – проворчал Каррер.

– И все-таки он прав. С этой солдатней мы сами без еды останемся. Я трижды сплюнул в каждый бочонок, который пришлось отнести баварцам, – похвастался Бухмюллер.