Кремль 2222. Севастополь - Владислав Выставной

– Шама? Но зачем?

– Вот и я подумал – зачем? Как я услышал случайно, у шама какие-то знакомые головорезы в том районе обретались. Понимаешь, о чем я? Сдается мне, не очень-то хотелось Пузырю, чтобы эти ребята до Кремля добрались.

– А он что же, знал, куда они направляются?

– А шам ему на что, по-твоему?

– Чтобы в чужих мыслях копаться?

– Вот видишь, все ты понимаешь. Оттого-то на тебя с Зигом Фельдшер и взъелся, что вы ментальным блоком владеете. В общем, думаю, Пузырю совсем не нужно, чтобы кремлевские за МКАД, к югу, потянулись. Он считает все это пространство своей вотчиной.

– Ничего себе – вотчина. А не жирно ли ему будет – две тысячи километров железной дороги?

– Это ты его сам спроси при случае, если желание есть. Только я не советую. Да и вообще я бы держал с ним ухо востро.

– Думаешь…

– Да, полагаю, он будет искать возможность расправиться с вами. Напасть в открытую вряд ли решится – не его стиль. Скорее, постарается списать вашу гибель на своих же ребят. Это тоже в его манере: обвинять, ссорить и держать в напряжении. На этом, собственно, его власть и держится.

– Ну, спасибо тебе, друг! Предупрежден – значит, вооружен.

– Да рано меня благодарить. Спасибо скажете, когда живыми из этого железного ящика выберетесь.

Паровоз ощутимо качнуло, их бросило на левый борт. Заскрежетала сцепка. Загрохотали колеса, рифленый железный пол заходил ходуном под ногами. Книжник не устоял на ногах, качнулся, едва не стукнувшись о железную стенку. Тридцать Третий успел удержать его за ремень, крикнув:

– Лопнувший рельс переехали! Видишь – автопилот даже скорость не сбросил. Я же говорю, машина – зверь!

Подмигнул приятелю и потянул длинный рычаг над головой.

Над безлюдной равниной разнесся протяжный паровозный гудок.

Есть что-то в бронепоезде от боевого корабля. И мощь парового двигателя, и орудия, сопоставимые с морскими по калибру. И четко прочерченный курс, с которого не так-то просто свернуть. Конечно, по сравнению с легендарными предками времен Первой и Второй Мировых войн «Дракон» мутировал почти до неузнаваемости: композитная броня, изломанная под оптимальными углами, автоматика управления, ядерный реактор взамен угля; даже технологии «стелс», по уверениям Тридцать Третьего. Но суть осталась – грохочущая по рельсам броня, ощетинившаяся пушками. И самое главное – замкнутое существование команды в ограниченном пространстве бронированного склепа.

Об этом думалось Книжнику, пока он сидел в углу мрачного железного каземата, тщетно пытаясь уснуть. Вагон нещадно раскачивало, трясло, и путешествие уже не казалось таким заманчивым и легким. Если вначале пути он все мечтал о сказочном море, которое вскоре, наконец, увидит, то теперь он даже думать не мог о воде и волнах. И хоть сам никогда не испытывал настоящей качки, то теперь мысль о волнах, болтанке и прочей морской атрибутике вызывала ком в горле. Его слегка мутило.

Как и семинарист, Слава был молчалив и замкнут. Сидел неподвижно, накинув на лицо капюшон комбинезона, ковыряясь во рту невесть откуда взявшейся соломинкой. Похоже было, что и он чувствовал себя не в своей тарелке, хоть и проделывал этот путь уже во второй раз. Этот грохочущий стальной дом на колесах грозился вытрясти из него душу.

Только Зигфриду все было нипочем. Он прохаживался по вагону, осматриваясь с прищуром и делая какие-то одному ему понятные выводы. Разглядывал многочисленные ящики, складированные вдоль бортов, как бы невзначай пытаясь их открыть. С одним пластиковым контейнером это удалось, и вест извлек из него обвалянную в соломе жестяную банку с красным штампом «ВОССТАНОВЛЕНО» на крышке. По всему видать, маркитанты постарались – только они умели возвращать «к жизни» древние консервы, патроны, оружие и всякую портящуюся мелочовку. Якобы имелось у них для этого особое Поле Смерти.

Выдернув из ножен кинжал, вест вскрыл банку. Оттуда потекла густая, белая масса.

– Что за дрянь? – скривился воин.

– Испортилось, наверно, – предположил Книжник.

– Дай мне, – не поднимая головы, Слава вытянул руку.

– Сдохнуть не боишься? – присаживаясь рядом на длинный железный ящик, поинтересовался Зигфрид.

Сунул банку в протянутую руку, и с некоторой брезгливостью стал наблюдать, как Слава заливает в рот эту белую тягучую дрянь. Она напоминала то ли суставную смазку роботов, то ли продукт разложения органики.

– Меня сейчас вырвет, – сообщил Книжник.

– Ну и дурак, – вытирая рукавом рот, сказал Слава. – Это же сгущенка.

– Что?

– Концентрат такой. Мгновенное умножение сил, аж в голову бьет. Никогда не пробовали, что ли? На! – он протянул банку Зигфриду.

Тот покачал головой:

– Если я сейчас тут в судорогах скорчусь, кто вас-то спасать будет?

– Дай мне, – пересилив себя, попросил Книжник. – Надо же пробовать что-то новое в этой жизни.

Взяв банку с опасно торчащим рваным краем, подставил рот и осторожно накренил банку. Ничего не произошло.

– Да сильнее! – усмехнулся Слава. – Она густая!

Медленно, неправдоподобно медленно белая масса подползла к краю и, словно издеваясь, стала неторопливо переваливаться через борт банки, столь же степенно вытягиваясь в длинную белую «соплю». От этой аналогии Книжник вдруг снова испытал рвотные позывы, но перетерпел и дождался, когда языка коснется густая белая капля.

Это оказалось не так противно, как можно было подумать. Это было…

Потрясающе!

Потеряв вдруг всякий контроль над собой, он присосался к банке и вливал в себя эту оглушительно сладкую, невероятно вкусную массу. Лишь тогда, когда банка опустела, в голове немного прояснилось. Хотя – даже не так: в голове конкретно прояснилось. Будто он отвара живун-травы хватанул или еще какой наркотик принял. Оно и не удивительно: никогда еще не доводилось пробовать такой питательный концентрат.

– Сладко… – дрожащим голосом, чуть виновато сказал Книжник. – Я даже не думал, что так бывает.

– Да ладно, сгущенка как сгущенка, – Слава дернул плечом. – У нас можно раздобыть, хоть и стоит она немало.

– Маркитанты приторговывают?

– Черные копатели – так их у нас зовут.

– И что копают?

– Да склады старые армейские, коммуникации, убежища. У нас же весь полуостров в подземельях, как кусок пемзы. Двести лет копают – и еще столько же осталось.

– А отчего так? – спросил Зигфрид, продолжая изучать содержимое контейнера. Видимо, его впечатлила реакция Книжника на незнакомое лакомство. – Что за места такие богатые?

– Ты правда не знаешь? – Слава недоверчиво зыркнул из-под капюшона.