Подчинись мне - Гостья

задело. Рука парня направилась на Лилайлу. Они встретились взглядами: ее полный ужасного осознания, его тихий, вкрадчивый, жестокий.

— Я вообще-то в тебя целился.

Хриз снес Циминитиса с ног. Выпустив ядовитые клыки, зашипев, словно змея, он был в такой ярости, в какой никто его прежде не видел. Пар валил из ноздрей, не широкая грудная клетка сейчас раздутая, казалось огромной, кулаки были сжаты, свирепый взгляд, уставившись на врага, пробирал до дрожи в костях. На ресницах едва заметны были несколько капель.

Мильен остолбенел, он не сводил глаз с Серафимы, вскочившей на ноги по ту сторону оболочки.

Лилайла рванула к ней, но коварная стена более не пропускала. Забыв про хрупкость, она ступала по ней кулаками, пока Иси и Серафима с ужасом смотрели за этим с другой стороны.

— КАКОГО ЧЕРТА!? КАКОГО ЧЕРТА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ!? — орала Лилайла, стуча кулаками и направляя сильные удары против оболочки.

Резким поворотом тела девушка обернулась и впилась взглядом в Циминитиса. Парень ухмыльнулся, а потом обнаружив невероятную ловкость, скрылся в недрах арки. Хриз ринулся за ним. Мильен очнулся. Он захлопал глазами, и хотел было побежать за врагом, как вдруг ее взгляд вернулся к Серафиме.

Столько боли было в этих глазах, слов больше, чем могло было быть сказано. Девушка, прижав руки к стене, ласково ему улыбнулась. Слезы выступили на глазах у Лилайлы, она опустилась на колени перед куполом, сраженная вероломством предателя.

— Я всего лишь хотела попробовать вобрать в себя часть силы купола, — прозвучал мягкий голос недалеко, обращенный к парню. И он кивнул, уверенно, без промедления. Он знал, что она невиновна, он не сомневался в ней.

— Беги за Циминитисом, Мильен! — вскричала Лилайла, устремив пустой взгляд в пол. — Если вы его упустите, мы все здесь сдохнем!

Она не хотела смотреть на друга, не хотела смотреть на Серафиму. Она знала, что если взглянет в этот момент на них двоих, теряющих друг друга навеки, то не выдержит борьбы. Все проиграют.

Лилайла вскоре услышала его удаляющиеся шаги.

— Лу!

Внезапно раздались полные страданий возгласы. Девушка вскинула голову, чтобы увидеть, как Иси и Серафима начинают сгорать. Слезы хлынули, прорвав плотину разума.

Она вскочила, приникла лицом к стене, выставила вперед руки, но ничего не могла поделать. Крики продолжались, а лица несчастных отражали нестерпимую боль.

Принцесса встала, разогналась и попробовала проникнуть сквозь оболочку, но результат — лишь сильный ушиб.

— Держитесь, я вас вытащу! Вытащу!

Иси покачала головой, и сжав рот, скорчившись, упала.

Лилайла вскричала так, что ее рев, полный невыразимой боли, полный ненависти, сожаления, отчаяния, разразился на ближайшие километры. Казалось, что живое существо не может так кричать. Скорбящий и вместе с тем требовательный, голос того, кто не готов мириться с наступившим концом… Имя Асмодея едва расслышали те, кто был на противоположном конце, кто беспокоился и метался из стороны в сторону, кто слабо плакал и готовился к смерти. Но он, стоящий на коленях перед лицом безобразной жестокой силы, вскинул голову. Не будь они связаны узами самыми высшими — узами природы, призыв Лилайлы Король бы ни за что не услышал.

— Нет, Асмодей! — заорал Вилькес.

Но было поздно. Король геенны огненной опустил руки, пламя ушло и купол стал приближаться в два раза быстрее. Крики негодования и злости разразились как только он исчез.

Лилайла захлебывалась слезами. Тело Иси, без того маленькое, становилось с каждой секундой все меньше. Когда Асмодей появился, она вскочила и побежала к нему, вытирая заплаканное лицо.

— Спаси их! Умоляю тебя, вытащи их оттуда.

Дочь Владыки упала на колени перед черным взглядом будущего правителя темных. Серьезные, решительные черные глаза скользнули по ней, а потом раздался твердый голос:

— Встань!

Она поднялась.

— Я не могу переместиться в меж пространство, я сгорю, как только там окажусь. Чем темнее сила, тем быстрее сгоришь. В этом мире со мной мало кто может посоперничать. Времени не хватит вытащить даже одну, — без промедления произносил он.

Девушка сглотнула, огромные глаза судорожно бегали из стороны в сторону. Стоны Иси и Серафимы становились все нетерпимее. Король с тревогой поглядывал на них, и на состояние стоявшей перед ними Лилайлы.

— А меня? Ты можешь перенести туда меня?

Лилайла выдохнула. Асмодей посмотрел на нее с сомнением.

— Ты уверена?

Она протянула руку. Серафима упала последней. Иси была без сил. Однако, размытый взгляд преданной лисички остановился на протянутой руке. Прилив добрых чувств к хозяйке, необъятной благодарности дал сил на пару слов:

— Ты готова пожертвовать…

Но она закрыла глаза от боли, сознание ушло в небытие.

Она не видела, как рука Асмодея взяла руку Лилайлы, как засияла между этим рукопожатием невероятной мощи энергия, как метка мужского рода прокралась по женской руке, чтобы тут же потухнуть, но показать себя. Она не видела глаза парня, вспыхнувшие от неожиданности, тут же потерявшие то, что они обрели. Она не могла подумать о том, как его сердце по-сумасшедшему забилось, не видела приоткрытый от изумления рот…

Когда Асмодей стал приходить в себя от шока, потрясшего его до глубины души, охвативших чувств, переживаний, страстей, которое, полагалось, были спрятаны или не существовали прежде вовсе, Лилайла уже вскинула на себя тело Иси.

Свет прожигал ее тело значительно быстрее, чем ожидалось.

Парень вскинул прояснившиеся глаза.

— Лилайла! — заорал он от бешенства, видя как неумолимая сила сжигает ее тело.

Девушка упала. Она смотрела только вперед на Серафиму, которая до последнего сохраняла сознание. Король рванул к стене. Его крупные ладони были прямо над принцессой.

— Она не доползет, — вдруг едва слышно прошептал нежный голос рядом.

Парень посмотрел на Серафиму. У нее не хватило сил на улыбку, но теплота в глазах повелевала, сохраняла стойкость, и она требовала одного…

Парень сжал челюсти, желваки на скулах заиграли. Он грозно вскричал, оттолкнувшись от стены, схватился за волосы, привычно бесстрастное лицо сменилось выражением ярости, бешенства и злости на самого себя. Он — невероятно сильный, один из сильнейших темных, что живут в это время, был сейчас слаб!

— Дай мне вернуть тебя! — крикнул он, вернувшись к девушке.

Он опустился на колени, пока она пыталась доползти, стискивала зубы, чтобы выдержать, но расстояние было слишком большим… Если бы кто-нибудь видел сейчас склоненного Короля, то изумился бы, заметив в чертах его губ, бровей и глаз намек на страх.

Время неукоснительно шло. За каждую секунду, что девушка проводила в меж пространстве, он расплачивался мучительной тревогой.

Асмодей встал, выпрямился, мышцы шеи напряглись. За мгновение вся та боль, что он испытывал, обратилась в броню. Сомнения отскочили, словно взмах мускулистой