3 роковых инстинкта. Жизнь, власть, секс - Андрей Курпатов

В первом случае, при социализации страдания ребенка черезнаказание, мы рискуем получить человека, склонного к притворству,изоляционизму, личность заурядную и желающую избегать страдания любымисредствами. Это вполне естественно, поскольку если ребенок знает, что напросьбу о помощи он будет наказан, т. е. испытает еще большее страдание, то еголичность вряд ли будет отличаться качествами активности, уверенности ичестности. Однако если такое наказание сопровождается помощью в преодолениипричин, вызвавших изначальное страдание, то результаты подобного воспитаниямогут быть весьма и весьма благоприятными. Второй вариант социализациистрадания, когда расстроенного ребенка, с одной стороны, успокаивают, а сдругой - обучают навыкам преодоления этого страдания, наиболее качественный, нои самый трудный. Подобного терпения хватит не многим родителям, но если же онибудут великодушны, оставаясь при этом хорошими учителями, обучающими способамустранения причин страдания, то их ребенок, во-первых, научится и выражатьсобственное страдание (что само по себе очень важно), и эффективно с нимсправляться; во-вторых, он и сам будет великодушен, будет оптимистичноотноситься к себе, к другим людям и к жизни в целом; в-третьих, он окажетсяболее толерантным к жизненным неприятностям.

Всеми страданиями вокруг нас должны страдать и мы. У всех унас не одно тело, но одно развитие, а это проводит нас через все боли в той илииной форме.

Франц Кафка

Третий вариант. Если ребенка только успокаивают, но необучают навыкам устранения причин страдания, то в результате такого воспитаниямы получим зависимый тип. Такой человек зачастую склонен к депрессивнымреакциям, которые являются его неосознанной попыткой привлечь к себе внимание изаботу - таковы императивы его прежнего опыта и устоявшихся стереотиповповедения. В последующем, сталкиваясь с проблемами, он не будет пытаться решатьих, а постарается или как-то замять, или, например, залить спиртным, "закусить"лекарственным средством или наркотиком.

Наконец, при смешанном типе социализации страдания, т. е.при использовании разных средств воспитания, повзрослевший ребенок будетпостоянно испытывать противоречивые чувства в отношениях с другими людьми, а впалитре его эмоциональных реакций над депрессивными переживаниями станутпревалировать тревожные состояния. Таким образом, каждый из нас в процессесвоего воспитания научился или преодолевать свое страдание, или, напротив,увеличивать его интенсивность; и то и другое - привычка. Причем последняя весьмавыгодна: если вы проявляете страдание, то можете рассчитывать на сострадание,ведь тех, кто мучается, не мучают дополнительно, а жалеют. Иными словами,проявление страдания может стать своеобразным защитным механизмом. Если человекполучает позитивное подкрепление за демонстрацию страдания, то это егоповедение закрепляется в виде стереотипа. Впрочем, желая таким образомзащититься, мы не учитываем одной весьма важной детали: слишком усердствуя впроявлении страдания, мы автоматически его усиливаем, а потому, можно сказать,сами себя и наказываем этим страданием, надеясь, впрочем, что будем избавленыот чьей-то агрессии. Что ж, блажен, кто верует…

Наконец, нельзя не учитывать и культурального момента. Внекоторых культурах проявление страдания - есть признак дурного тона. Но наша -российская культура не из этого числа. В России страдание всегда почиталось,великомученики обожествлялись, слабые (таков принцип общины) поддерживались.Страдающим и слабым поэтому в нашей стране, как это ни парадоксально, бытьвыгодно, а сильным и успешным - зазорно и накладно. Впрочем, это только напервый взгляд, который с течением времени неизбежно изменится. Так или иначе,есть люди, для которых страдать привычно, есть даже те, у кого страданиепревращается в настоящую, особенную сладость! Сетовать в этом случаебессмысленно, таков, понимаете ли, стиль жизни, по сути своей - невротический,по распространенности - чуть ли не хит сезона.

Существуют загадочные натуры, не умеющие приноровиться ни ккакому положению, в котором они находятся, и не удовлетворяются ни одним изних; отсюда страшное противоречие, пожирающее их жизнь и закрывающее им доступк наслаждению.

Иоганн Вольфганг Гёте

Роль жертвы

Часто ли мы чувствуем себя "жертвой"? Часто ли мыощущаем себя несправедливо обиженными, невинно страдающими? Часто ли намкажется, что мы отдали себя на алтарь любви, верности или ответственности, аполучили взамен лишь пренебрежительную холодность или и того хуже - не получилиничего. Иными словами, часто ли мы незаслуженно страдаем? Ответ на этот вопросочевиден, нужно только его переформулировать: заслуженно ли мы страдаем, т. е.заслужили ли мы свое страдание? Нет, конечно! Впрочем, на этот счет существуютсамые разные точки зрения…

Еще в своем раннем детстве мы освоили то, что психологиназывают "ролью жертвы". Вообще говоря, с молодых ногтей мы изучилимножество самых разнообразных ролей, но роль жертвы, как оказывается, лучшевсего позволяет нам минимизировать собственное страдание. Для изучения этогофеномена был проведен интересный эксперимент, в котором исследовалось то, какповедут себя взрослые люди, если им предстоит решать вопрос о том, какогонаказания заслуживает подросток-правонарушитель.

Экспериментаторы подготовили два специальных"документальных фильма". В одном случае ребенок, которого испытуемымнадлежало наказать за правонарушение, выглядел во время инсценированногодопроса стоически, держался мужественно, и хотя он признавал свой проступок,считая его неправомерным и ошибочным, но не увиливал и смело смотрел в глазадознавателю. В другом фильме ребенок, которому по сценарию инкриминировалось тоже самое преступление, напротив, плакал, раскаивался, просил о пощаде, говорил,что больше не будет и т. п.

Надо ли говорить, какой из этих двух мальчишек получил большеенаказание со стороны исследуемых взрослых? Конечно, первому "впаяли на всюкатушку", а второму "простили все". На чем же основывалось такоерешение взрослых? Только на том, как вел себя ребенок под угрозой наказания:демонстрировал страдание или не демонстрировал его. Какой же вывод? Оченьпростой: если в детстве, провинившись, мы проявляли признаки страдания, томогли рассчитывать на пощаду. Раскаивались мы при этом или нет, нашихвоспитателей не интересовало, они реагировали только на ту роль, которую мыотыгрывали -то ли роль страдающего (жертвы), то ли роль несломленного бойца. Упервой, конечно, было больше шансов закрепиться и определять наше поведение вдальнейшем. Оказывается, роль страдальца мила нам с раннего детства! Впоследующем, освоившись с этой ролью, мы стали извлекать с ее помощью дивидендыдаже из неприятностей. Можно что-то себе выторговать (хотя бы жалость), крометого, она хороша для отмщения и ряда других незамысловатых человеческих нужд.

Каждый раз, когда вы играете беспомощного, вы создаетезависимость, вы играете в зависимость. Другими словами, мы делаем себя рабами.Особенно если это зависимость от самоуважения. Если вы нуждаетесь в одобрении,похвале, обратной связи от каждого, тогда вы каждого делаете своим судьей.