Тайна имения Велл - Кэтрин Чантер

– Нет. Она никогда ни на кого не нападает. У девочки просто плохие манеры.

Я рассказала ему о недавней смерти нашего песика. Молодой человек выразил мне по этому поводу свое сочувствие. Мы вот так стояли и разговаривали. С жареных рулетов капал жир, я держала в руках термос с кофе, а собака с надеждой взирала на меня издалека.

– Это для Энджи? – спросил мужчина.

– Что?

Он улыбнулся:

– Вы, должно быть, ее мама. Меня зовут Чарли. Я сейчас позову Энджи.

Прежде чем я смогла понять, что же происходит, мужчина направился к небольшой по размеру самораскладывающейся палатке зеленого цвета. Внутри нее что-то задвигалось, палатка чуть накренилась в сторону, удерживающие ее натяжные тросики напряглись, а затем чуть обвисли, дождевые капли упали с полога, завешивавшего вход, и оттуда с трудом выбралась Энджи, натягивая на ходу свитер поверх пижамной куртки из хлопчатобумажной ткани. Ее светлые вьющиеся волосы спутались во что-то невообразимое. Под ногтями видна была чернота. От дочери пахло дымом. В свитере зияли дырки, но… Я с первого взгляда поняла, что с Энджи все в порядке. Она не отводила глаз, встретившись со мной взглядом, со всей сердечностью меня обняла, была предельно искренна, что называется носила свое сердце на рукаве[17], и не просила денег в долг: «Только немножко, в последний раз» или «Скоро отдам». А еще Энджи не стеснялась того, что грязная, потому что ей не нужно было притворяться, будто она «чистая».

– Энджи, – с трудом промолвила я. – Твой папа не говорил, что ты здесь… Я не знала…

– Привет, мама!

Она обвила меня руками за плечи и крепко обняла.

– Ты выглядишь такой… свежей… здоровой… Я… – Голос сорвался. Я отступила от дочери и вытерла глаза рукавом. – Извини. Это я так расчувствовалась, потому что мы давно не получали от тебя весточки.

– Сдается мне, твоя мама принесла тебе поесть, – сказал Чарли. – Вот что я называю материнским инстинктом.

– Надо разбудить Люсьена, – заметила Энджи.

Чарли послушно вернулся к палатке, засунул голову вовнутрь и позвал Люсьена по имени.

Энджи прочла мои мысли.

– Обычно в палатке спят только Люсьен и его друг Хенни, а я перебираюсь в автофургон к Чарли, но вчера ночью все пошло не по плану. Мы заблудились и добрались сюда очень поздно. Уже стемнело. Мы не хотели включать фары, боялись, что вы можете проснуться и испугаться. Надеюсь, мы вас не разбудили?

– Ну, не совсем… Мы кое-что слышали, а так…

Не было смысла начинать ссору, тем более у меня имелись к Энджи кое-какие вопросы.

Как они сюда проникли? Оказывается, и без звонка Марка полиция как-то прознала об их приезде. Когда Энджи с товарищами подъехали к воротам около полуночи, там их поджидала полицейская машина. К счастью, за рулем оказался тот самый «медноголовый», что заезжал в свое время в Велл проверить безопасность наших сельскохозяйственных машин. Он узнал Энджи и Люсьена, поэтому впустил их за ворота.

Почему она нам не звонила? Энджи ответила, что в последнее время она вообще не звонит по телефону. Те люди, с которыми она путешествует, не смотрят телевизор и не пользуются интернетом. У нее даже мобильника больше нет.

– Это помогает нам сосредоточиться, – сказала Энджи.

На чем сосредоточиться?

– На важном… На земле и обществе.

Что их привело сюда?

Молва. Когда пал Дуккомб, все заговорили о другом месте, о котором пишут в газетах. Там до сих пор идут дожди. Людям надо объединиться и защитить его. Сперва она даже не поняла, что речь идет о Велле.

Мне хотелось спросить ее, почему она в таком случае нам не написала. Упреки готовы были сорваться с моих губ. Мне пришлось сдержаться. Каждое воссоединение за последние пять лет было таким: облегчение, затем шок, радость, негодование, гнев, сожаление и так далее, и тому подобное. Одно и то же в разных вариациях и с перерывами разной продолжительности обыгрывалось нами снова и снова. Только душевная боль и взаимное выспрашивание прощения оставались неизменными. На этот раз обстоятельства пришли мне на выручку.

– Бабушка Р!

* * *

Люсьен! Я его вижу, как тогда. Я его часто вижу. Кучерявые волосы рыжеватого, солнечного оттенка. Загорелая кожа. Босоногий. Я протянула ему рулетик. Капля кетчупа упала на спальную футболку с рисунком пчелы на груди. Пчелка сидела на цветке лютика. Сейчас пчелы и лютики кажутся мне очень красивыми.

Марк кипел от гнева. После той злополучной статьи мы страдали от бесконечных мелких вторжений любопытствующих на землю нашей фермы. Злость, зародившаяся в сердце Марка при виде автофургонов непрошеных гостей, породила поток раздражения и обвинений меня в том, что Энджи вертит мной как хочет, то появляясь в нашей жизни, то пропадая.

– Почему она не может приехать к своим родителям так, как делают все нормальные дочери? Почему бы ей для разнообразия не позвонить заранее? Нет же. Она приезжает посреди ночи и приводит с собой половину Ла-Ла-Ленда[18]. Как будто у нас без них мало проблем с теми, кто здесь шляется без спроса.

Его раздражение было мне знакомо и понятно. С одной стороны, Марк чувствовал облегчение от того, что с Энджи и Люсьеном все в порядке, а с другой – его бесило то, что дочь, как всегда, приехала с чужими людьми, не удосужившись спросить у родителей, согласны ли они. Мы никогда не осмеливались сказать ей «нет». Если мы ее хоть раз оттолкнем, то рискуем никогда больше не увидеть ни ее, ни Люсьена. Ради них мы должны были сдерживаться.

Энджи и Люсьен пришли к вам с визитом вежливости. Думаю, это Люсьен убедил Марка встретиться с путешественниками. Марк ни в чем не мог отказать внуку. Он побрел к лагерю по полю, стукнул каблуком по краю колеи, оставленной колесами одного из автофургонов, поднял листовку о пользе чего-то там, которую ветром пригнало от лагеря через подъездную дорожку к его ногам, скомкал и демонстративно бросил ее в огонь. В конце концов, как мне показалось, и он смягчился. Это были живые люди, а в последнее время нам очень не хватало общения. Смерть Брю лишила нас единственного друга. Мы пока еще не были готовы искать ему замену. Мы так никогда и не решились. Марк завел долгий разговор с двумя мужчинами о том, что особой работы на ферме сейчас нет, а окончил заявлением, что в следующие несколько недель работенка появится. Создавалось впечатление, будто именно с этой целью он сюда и пришел. Будет много работы по огораживанию земли, а то от непрошеных гостей отбоя нет. Марку даже не пришлось читать свою неизменную проповедь относительно паразитов и наркоманов. Все в этой компании дали зарок не употреблять наркотиков. Один из новых друзей Энджи рассказал мне, как они помогали друг другу бороться с пагубной привычкой – бороться ради детей, ради самих себя, ради того, чтобы сделать что-нибудь стоящее. На меня его рассудительность произвела должное впечатление.