Мертвая хватка - Питер Джеймс

Все добрые отношения с помощником главного констебля Риггом, налаженные при расследовании предыдущего дела, когда он охотился за сексуальным маньяком, рассыпались в пух и прах. Он-то надеялся, что призрак Элисон Воспер навсегда испарился, и теперь с ужасом понял, что, удалившись, она оставила за собой неизгладимый ядовитый след.

Он набрал свободной рукой номер мобильника Кевина Спинеллы. Репортер «Аргуса» ответил почти сразу.

— Ты только что лишился всякого доверия с моей стороны и со стороны управления, — в бешенстве объявил Рой.

— Суперинтендент Грейс?.. Что… в чем дело? — Тон Спинеллы был не слишком уверенным.

— Отлично знаешь, черт побери, что дело в твоей болтовне на первой странице!

— А… ох… да…

В трубке слышится чавканье жевательной резинки.

— Даже не верится в такую чертовскую безответственность!

— Заметку опубликовали по просьбе миссис Ревир.

— Не потрудившись поговорить ни с одним следователем?

Наступило молчание. Потом Спинелла пробормотал, все еще довольно робко:

— Не думал, что это обязательно.

— О последствиях тоже не думал? Полиция предлагает вознаграждение в пределах пяти тысяч фунтов. Чего хочешь добиться? Чтобы в Брайтон хлынули самодеятельные охотники за наградой, разъезжая в пикапах, набитых автоматами под самую крышу? Возможно, в своей стране миссис Ревир так дела делает, но у нас это не принято. Ты с твоим опытом должен знать.

— Простите, если я вас рассердил, суперинтендент.

— Знаешь что? Судя по тону, ты вовсе не чувствуешь себя таким уж виноватым, но почувствуешь, когда рикошетом ударит, это я обещаю.

Грейс разъединился и занялся пропущенным звонком Гленна Брэнсона.

— Эй, старик! — воскликнул сержант, не дав ему даже слова сказать. — Слушай, я сейчас кое-что понял. Операция «Скрипка» — дьявольски остроумно! Вполне годится для нью-йоркской мафии.

— «Некоторые любят погорячее»? — вставил Грейс.

Брэнсон был страшно разочарован.

— А… уже достукал…

— Угу. Прости за испорченное утро. — Рой решил не упускать редкий случай, когда удалось обойти друга в сфере кино, не открывая источник информации, и быстро сменил тему: — Что происходит?

— Этот говнюк Спинелла отловил нас на выходе из морга. По-моему, кое-что будет в вечернем «Аргусе».

— Кое-что уже есть в Интернете, — сообщил Грейс и пересказал заметку, неприятный разговор с Риггом, беседу со Спинеллой пару минут назад.

— К сожалению, я ничего не мог сделать, босс. Гад стоял у ворот, точно знал, кто выйдет, и отвел их в сторонку.

— Кто его наводит?

— О приезде родителей многие знали. Не только в управлении… может быть, и в отеле. Одно могу сказать про Спинеллу — трудяга.

Суперинтендент помолчал. Конечно, вполне может быть кто-нибудь из отеля. Портье или носильщик, пользующийся возможностью время от времени заработать, продавая газетчику информацию. Не исключено, что так и есть, хотя это не совсем объясняет, почему Спинелла всегда появляется в нужном месте в нужное время.

У него должен быть осведомитель, имеющий доступ к внутренней информации.

— Где сейчас родители?

— С коронером и с Беллой Мой. Недовольны, что тело им сразу не выдали, вопрос будет решать коронер.

— Что за люди? — спросил Грейс.

— Отец нормальный, довольно чувствительный, потрясен до глубины души. Мать — отрава. Но ведь она опознавала покойного сына, правда? Не тот момент, чтобы о ком-то судить. Кто знает? Только она точно ходит в штанах, и я бы назвал ее Царицей Ада.

Грейс ехал к западу по шоссе А27. Слева кампус Брайтонского университета. Он свернул к Фолмеру, миновав корпуса, где учился погибший парень, и впечатляющий строящийся стадион «Америкэн экспресс», который нравится ему все больше по мере обретения формы, хотя он не поклонник американского футбола.

— Насчет заметки Спинеллы о вознаграждении… Ты видишь что-нибудь нехорошее в предложении денег за информацию, которая позволит установить личность водителя, а не задержать и отдать под суд? — спросил он.

Вопрос был встречен молчанием, и Рой понял, что связь прервалась. Дотянулся до радиотелефона и перезвонил. Повторил вопрос ответившему Гленну, упомянув об опасениях помощника главного констебля.

— Что он имеет в виду под потенциальной опасностью? — уточнил сержант.

— Не знаю, — честно признался Грейс. — По-моему, очень многие нервничают при упоминании мафии. На начальство давят, требуют избавить Брайтон от исторического имиджа курорта, где кишмя кишат преступники, поэтому, как я догадываюсь, хотят максимально притушить связи с мафией.

— Я думал, нью-йоркская мафия ослабла раз в десять.

— Не такая могущественная, как раньше, но по-прежнему в игре. Надо быстро найти белый фургон и взять водителя под арест. Это остудит горячие головы.

— То есть арестовать для обеспечения безопасности, босс?

— Ты просмотрел столько фильмов про мафию, — напомнил Грейс. — Дай волю воображению.

— Сто кусков, — проговорил Гленн Брэнсон, подражая герою «Крестного отца», как бы набив рот камешками. — Похоже на предложение, от которого никто не сможет отказаться?

— Закрой варежку, — не слишком любезно ответил Грейс, хоть в душе понимал, что сержант, скорее всего, прав.

Лу Ревир не любит, когда жена напивается, а в последние годы, когда трое детей выросли и разъехались, Фернанда крепко прикладывается к бутылке почти каждый вечер. Для нее стало нормой пьяно шататься по дому после восьми.

Напившись, она становится еще сварливее, начинает винить Лу во всем, что взбредает ей в голову, во всем, что ее не устраивает. То ругает за слишком высоко укрепленный на стене телевизор, из-за чего приходится больно вытягивать шею, то за разбросанный по полу костюм для гольфа, но чаще всего за то, что младший сын Тони, в котором она души не чает, уехал жить в Англию с каким-то куском дерьма.

«Будь ты мужчиной, — кричала она, — топнул бы ногой, заставил его закончить учебу в Америке. Мой отец никогда не позволил бы сыну уехать!»

Лу пожимал плечами и отвечал: «Сейчас совсем другое поколение. Дети делают то, что хотят. Тони мальчик умный, самостоятельный, ему нужна независимость. Я тоже по нему скучаю, но он правильно сделал».

«Правильно сделал, что бросил семью? — вопрошала она. — Ты ведь мою семью имеешь в виду?»

Именно, только сказать об этом он никогда не посмеет. Хотя в душе надеялся, что мальчик, уехав, вырвется из когтей семьи Джордино. Порой жалеет, что самому храбрости не хватило. Теперь уже поздно. Глубоко увяз в этой жизни. В ней немало хорошего. Он богаче, чем в самых безумных фантазиях. Ладно, богатство еще не все, деньги, которыми он распоряжается, грязные, а иногда кровавые. Однако так уж мир устроен.