Идеальный выбор - Саманта Джеймс

— Ты говорила, что мой папа джентльмен, — сказала Девон однажды матери, горько расплакавшись.

— Он им и был, — коротко ответила та, и лицо ее исказила боль.

— Тогда почему другие дети называют меня ублюдком? — выкрикнула Девон. — Почему?

В жизни ей не забыть потрясенный взгляд матери, когда та бережным движением отвела прядь волос со щеки дочери и произнесла горестно и нежно:

— Девон… Бедная ты, бедная моя девочка.

Тогда мать и рассказала ей всю правду.

— Однажды летом, в то время я была совсем молодая и служила гувернанткой у племянниц хозяев дома в одной очень богатой семье, я полюбила… Полюбила сына хозяев. Это подарок от него. — Она дотронулась до ожерелья у себя на шее. — Я была глупа, не понимала, что он мне не пара, он, со своим огромным богатством и знатностью. Когда я говорила ему о своей любви, он сказал, что не может… не хочет на мне жениться. Он… бросил меня.

Итак, это оказалось правдой. Ее отец — человек знатный.

Но вряд ли порядочный.

Голос матери дрогнул, и она продолжала:

— Я уехала в Лондон, собственной семьи у меня не было, я осталась совсем одинокой. Через несколько недель я узнала, что твой отец погиб во время несчастного случая на скачках. А потом поняла, что ношу под сердцем его ребенка. — Слова, казалось, застревали у нее в горле. — Работы было мало, но я не могла отказаться от тебя… не могла! И не могла обратиться к его родным. Возможно, из гордости. А возможно, из упрямства, такого же, как у тебя. Но больше всего меня мучил страх, о, какой страх! Его семья была настолько влиятельной и богатой, что тебя могли отнять у меня, а я поняла, что не могу этого допустить, особенно когда увидела тебя. — Лицо у мамы вдруг сделалось задумчивым, она долго молчала, перебирая пальцами ожерелье у себя на шее. — Ты унаследовала его вспыльчивость, — продолжила она шепотом. — Его порывистость. И у тебя такие же глаза, какие были у него.

Но, слушая признания матери, Девон с каждой минутой все сильнее пылала негодованием — таким, какого никогда не замечала у Амелии. Она злилась на то, что мама страдает от неутолимой печали, которую и сейчас видела у нее в глазах.

Несмотря на то что он от нее отказался, мать не перестала любить отца. Девон же его ненавидела за то, что он причинил им столько горя.

— Зачем ты это носишь? — закричала тогда она и сорвала ожерелье с шеи матери. — Зачем?

Мать заплакала.

То был их последний разговор об отце. И последний случай, когда дочь довела мать до слез. Но Девон не могла простить себе этого случая — она поняла, какую великую ценность представляло ожерелье для матери…

Девон медленно подняла глаза на Себастьяна и проговорила с нескрываемой злостью:

— Это мое ожерелье! Его подарил моей матери… очень богатый человек.

— Ваши возражения становятся утомительными, Девон. Должен признать, что в вас произошла замечательная перемена. Я почти полностью уверовал в то, что вы не воровка. Но сейчас мне кажется, что я должен вас предостеречь. Я терпеть не могу, когда меня используют. И не желаю быть обманутым.

Обманутым! Девон процедила сквозь зубы:

— Я обещала маме, что никогда не стану воровкой, проституткой или нищенкой, и я сдержу слово!

Его молчание ясно свидетельствовало о недоверии. В полном бешенстве она обозвала Себастьяна таким нецензурным словом, что он ушам своим не поверил.

— Ругательствам вы тоже научились от матери?

— Мама ни разу не слышала, чтобы я выругалась. Она была самым добрым, самым деликатным человеком из всех, кого я знала, и я ни за что не унизила бы ее подобным образом. А вы — дело другое.

— Так я и понимаю. Жаль, что вас не научили контролировать вашу речь.

Девон сделала реверанс и сказала с ядовитой любезностью:

— Как, сэр? Вы не ожидали от меня ничего подобного?

— Напротив, именно этого я и ожидал.

Они стояли очень близко друг к другу. Отвечая на ее издевку, Себастьян наклонился и придвинулся еще ближе. Улыбки Девон как не бывало. Что, если он сейчас поцелует ее? Фу, что за нелепая мысль! Но пульс у Девон зачастил до невозможности. Тем не менее она не отстранилась — такого удовольствия она ему не доставит! Запрокинув голову, она вдруг заметила, что его взгляд скользнул по ее шее и устремился к выступающей за пределы корсажа верхней части ее грудей, вернее, к ямке между ними.

— Прекратите глазеть на мою грудь!

— С чего вы взяли, что она меня интересует? Девон взорвалась:

— Это очевидно! Хватит пялиться! Взгляды их встретились.

— Послушайте, Девон, будем откровенными друг с другом. Я посетил «Воронье гнездо». Я видел хозяйку, кажется, ее зовут Бриджет. Да, точно Бриджет.

Девон ощутила, как у нее вспыхнули щеки. Ее охватил горячий стыд, который сменился гневом, растущим с каждой секундой. Себастьян ходил в пивную, чтобы проверить истинность ее рассказа…

— Бриджет не выразила ни малейшего неудовольствия, когда какой-то мужчина запустил одну руку ей за корсаж, а другую — под юбку.

— Бриджет не шлюха, — ровным голосом произнесла Девон.

Себастьян скривил губы:

— Если вы и в самом деле так думаете, то ваши представления о нравственности явно искажены.

Девон открыла рот, чтобы дать Себастьяну достойный отпор, но тот опередил ее:

— Бриджет, бесспорно, шлюха. Хотел бы я узнать, как обстоит дело с вами.

Девон влепила ему пощечину со всей силой, на какую была способна.

Его явное потрясение послужило ей наградой.

— Но ведь это вполне логичный вывод, — произнес он в свое оправдание.

— А вы треклятый вор!

— Как, мы опять возвращаемся все к тому же?

— Вы, — дрожащим голосом продолжала она, — вы лицемер, вот вы кто такой! И я знаю, что это слово значит! Вы смеетесь надо мной, а сами бесстыдно глазеете на мою грудь. Я видела, как вы на нее таращились, когда думали, что я этого не замечаю. Вы думаете обо мне самое плохое, разве я не права? — бушевала Девон. — Да как вы смеете осуждать Бриджет или меня, вы, в вашем огромном доме со всей этой роскошью?! — Тут она ткнула пальцем в его широкую грудь. — Уверена, что вы не прожили вашу жизнь в полной непорочности. Уверена, что в вашей постели побывала не одна женщина!

Себастьян поначалу был ошеломлен ее натиском, потом парировал:

— Но ведь я мужчина.

Как будто это все объясняло. Как будто могло объяснить хоть что-то. И при этом Себастьян говорит таким тоном, холодно подумала Девон, будто у него есть право обладания любой женщиной.

Впрочем, тот факт, что от него исходит обаяние напряженной мужской силы, отрицать невозможно. Девон сама ощутила это с первого взгляда, с первой их встречи. Ее тогда словно жаром обдало. Нет ничего невероятного в том, что и многие другие женщины находят его широкие плечи, узкие бедра и черные блестящие волосы неотразимо привлекательными.