Иерусалим. Один город, три религии - Карен Армстронг

Дело в том, что реформа Иосии была также кампанией по возвышению Сиона. Царь старался воплотить в жизнь идеал девтерономистов, сделав Иерусалим единственным местом поклонения Яхве во всем Израиле и Иудее. В интересах централизации все прочие святые места подлежали уничтожению и осквернению. Дикое озлобление Иосии в Вефиле отчасти объясняется тем, что он крушил царское святилище, дерзнувшее соперничать с Иерусалимом. На севере священников убивали, а в самой Иудее просто переводили с их «высот» в Иерусалим на низшие ступени жреческой иерархии. Возвышение Иерусалима обернулось разрушениями, убийствами, осквернением святых мест и лишениями. Пророки считали непременными спутниками истинной веры милосердие и сострадание, а в реформе Иосии в качестве главной ценности выступали величие и чистота священного города.

Нововведениям Иосии не суждена была долгая жизнь, чего, увы, нельзя сказать о духе фанатизма и нетерпимости, который породила реформа. В 609 г. до н. э. Иосия решил добиться полной политической независимости и вступил в войну с фараоном Нехо II, намеревавшимся установить свой контроль в регионе. Армии Египта и Иудеи сошлись в сражении у города Мегиддо, и в первой же схватке царь Иосия был убит. Нехо II тут же схватил Иудею за горло, заменив на троне сына Иосии Иоахаза, которого поддерживала иудейская знать, его братом Иоакимом. Однако египтяне не удержали Иерусалим. В 605 г. до н. э. вавилонский царь Навуходоносор разбил Ассирию и Египет, после чего Вавилон сделался самой могущественной силой на Ближнем Востоке. Иудея, как и другие государства региона, попала в вассальную зависимость от Вавилона, и поначалу казалось, что она сможет процветать под владычеством новой империи. Иоаким достаточно в это верил, чтобы построить себе великолепный дворец в предместье Мишне. Однако вскоре в Иерусалим вернулись пагубные шовинистические настроения. Царь перешел на сторону Египта, рассчитывавшего взять реванш в регионе, и тем бросил вызов могуществу Вавилона. Пророки в духе старых времен уверяли народ, что присутствие Яхве на Сионе защитит Иерусалим от Навуходоносора, как когда-то от Синаххериба. Против этой самоубийственной политики горячо ратовала оппозиция во главе с Иеремией, сыном сподвижника Иосии священника Хелкии. Иеремия говорил, что Яхве уничтожит Иерусалим, как когда-то уничтожил Шило, и за такое богохульство ему грозила смертная казнь. Но он был оправдан и вновь стал ходить по улицам Иерусалима, предупреждая народ о неотвратимой катастрофе. Пророку было ясно, что люди превращают Сион в фетиш, без конца повторяя, как магическое заклинание «обманчивые слова: "здесь храм Господень, храм Господень, храм Господень"» (Иер 7:3–7). Господь же защитит их, только если они отступятся от чуждых богов, обратятся к состраданию и справедливости, станут судить по правде, не будут притеснять иноземцев, вдов и сирот.

Вавилон направил в Иудею карательную экспедицию, чтобы сурово наказать взбунтовавшегося вассала, но к тому времени как войско Навуходоносора прибыло под стены Иерусалима, царь Иоаким уже умер, и на престол взошел его сын Иехония. Почти сразу после воцарения Иехонии город был осажден, а три месяца спустя, в 597 г. до н. э., капитулировал. Поскольку Иерусалим сдался, он избежал массовых казней и тотального разрушения. Навуходоносор удовлетворился тем, что разграбил Храм и угнал в Вавилон лучших жителей. По словам Девтерономиста, остались лишь самые бедные. В Вавилон был уведен сам царь, его приближенные и еще десять тысяч человек – представители знати, военные, а также все кузнецы и оружейные мастера[25]. Таким путем древние империи предотвращали возможность мятежей и производства оружия. И все же, как ни невероятно, те, кому позволили остаться, не усвоили урока, преподанного вавилонянами. Навуходоносор посадил на трон своего ставленника Седекию, еще одного сына Иосии (и, соответственно, дядю Иехонии), и тот примерно на восьмой год своего правления тоже восстал против Вавилона. На этот раз Навуходоносор был беспощаден. Вавилоняне осаждали Иерусалим полтора года, затем им удалось пробить брешь в одной из крепостных стен. Это случилось в августе 586 г. до н. э. Царь с остатками своей армии попытался скрыться, но был настигнут в окрестностях Иерихона. Навуходоносор сначала казнил на глазах у Седекии его сыновей, затем ослепил его и в кандалах отправил в Вавилон. А потом командующий вавилонским войском приступил к методичному уничтожению Иерусалима: воины разрушили и сожгли Храм Соломона, царский дворец и все дома в городе. Все ценные предметы из Храма были вывезены в Вавилон, хотя, как это ни странно, о Ковчеге Завета нигде не упоминается. Он бесследно исчез, и впоследствии строилось много различных предположений о его судьбе (2 Макк 2:4–5; ТВ Йома 52Б; Хорайот 12А; ТИ Шкалим 6:1[26]). В древности уничтожение царского святилища всегда означало гибель государства: оно не могло выжить, лишившись центра, связывающего его с небесами. Мардук, бог Вавилона, победил Яхве, и Иудейское царство перестало существовать. Еще 823 жителя Иудеи в три приема были угнаны в Вавилонию, в разоренной стране оставались лишь скотоводы, пахари и поденные работники.

Пророк Иеремия не попал в число угнанных – возможно из-за своих провавилонских взглядов. Когда иудейское царство поразила катастрофа, пророк, предсказавший ее, превратился в утешителя своего народа. Он отправил изгнанникам послание, в котором писал о возможности служить Яхве и на чужбине: «стройте домы и живите [в них], и разводите сады и ешьте плоды их… и заботьтесь о благосостоянии города… и молитесь за него Господу; ибо при благосостоянии его и вам будет мир». (Иер 29:5–10). Не надо скорбеть о Ковчеге Завета, его дни миновали, увещевал Иеремия: «Не будут говорить более: "ковчег завета Господня"; он и на ум не придет, и не вспомнят о нем, и не будут приходить к нему, и его уже не будет» (Иер 3:16). Но когда-нибудь изгнанники вернутся, чтобы откупить назад землю «в окрестностях Иерусалима, и в городах Иуды и в городах нагорных, и в городах низменных и в городах южных» (Иер 32:44).

Разрушение Храма должно было означать конец Яхве. Бог не уберег свой город от гибели, не стал крепостью Сиона. Иерусалим действительно обратился в пустыню. Силы хаоса восторжествовали, надежды на Сион рухнули. Но Иерусалиму, лежавшему в руинах, предстояло оказаться религиозным символом, способным дать надежду на светлое будущее.

Разрушение Иерусалима и Храма в некотором глубинном смысле было равнозначно концу света. Яхве покинул свой город, и Иерусалим стал местом запустения, подобием бесформенного хаоса, предшествовавшего сотворению мира. Разрушение было противоположностью творения, как Потоп, поглотивший мир во времена Ноя. Сбылись страшные пророчества Иеремии, вид разоренной земли, с которой разлетелись даже птицы, казался знамением гибели всего мирового порядка: солнце и луна не давали света, горы дрожали, нигде не было видно людей (Иер 4:23–26). Авторы псалмов с ужасом вспоминали, как вавилонские воины врывались в храмовые дворы, растаскивая священную утварь, как секирами и бердышами рубили со стен резные панели ливанского кедра (Пс 74 (73):3–7). Они жаждали мести, мечтали разбить о камень головы вавилонских младенцев (Пс 137 (136):9). Народ Иудеи сделался посмешищем, соседи-язычники спрашивали презрительно: «Где же теперь их бог?» (Пс 79 (78):4). Без храма в древнем мире невозможно было соприкоснуться с сакральной сферой. Яхве исчез, Иерусалим стал грудой развалин, а избранный Богом народ оказался рассеян по чужой земле.