Божьи слёзы - Станислав Борисович Малозёмов

Лёнины иконы видел? Видел. Запомнил их, правильно? – старлей поднялся с порога и навис над столом, уперевшись большими ладонями в края.

– Блин, я всё детство у Лёни дома торчал. Ну, точнее, заходил в комнату очень много раз. Все иконы помню до единой. Его бабушка ещё живая была. Учила нас молиться, – Витюша скривился. – Но мы как-то не подписались под веру в Бога. Дурные были. Помню я, Андрей, все иконы распрекрасно!

Хохлов обрадовался. И снова пошел к порогу.

– Вот ты приди к дьяку Феофану. Это его кликуха церковная. А вообще он – Сергей Новиков. Скажи, что ты от меня и Горелова, капитана. Пусть он иконы покажет. И потом спроси: может, у того мужика ещё есть? Он, блин, конечно, не знает. Тогда попроси, как найти продавца. Найди и узнай, где он натурально иконы взял? У кого? Что, мол, ты тоже хочешь себе купить. А сказал тебе про образа и про мужика того дьяк Феофан. Ты, мол, сперва хотел в церкви купить…

– А сам ты чего не тряхнешь дьяка? – улыбнулся Витюша. – Бога боишься?

– Я только своего генерала боюсь. И жену немного, – Хохлов приоткрыл дверь. Уходил уже. – Мне пока нельзя там отсвечивать. А если этот мужик сам в деле? Если он знал Лёню и вместе с дружками его грабил? Может, не убивал. Только грабил. Они тогда всё расползутся, как тараканы от дихлофоса и хрен их потом выследишь. Меня же как милиционера и там знают. Я работать начинал, ты ж помнишь, в Каменск-Уральске по распределению. Через год только перевели в родной колхоз.

– Ладно. Поем и съезжу, – Витюша сел поудобнее, взял ложку и глянул в тарелку. Суп уже был разогрет.

– Я тебя докину до посёлка. А там пёхом – пара километров до церкви, – Хохлов ушел и дверь за собой прикрыл мягко. Как будто в доме все спали.

– Не опасно? – Наталья хлебнула суп и тревожно глянула на Шанина Витюшу.

– Ну, не опаснее, чем самогон хлестать до полусмерти. Дай лучше полстакана розового из Азербайджана. Я к нему привыкать стал. Самогон-то уж, глянь, полмесяца и не нюхал. Тебе, кстати, благодаря, – Витюша поел и оделся в полушубок красивый, и шапку достал запасную. Новую. Кроличью.

– Так и я больше ни разу к тёткам не ходила, – обняла его Наташа. – Пью с тобой розовое, восемнадцать градусов. Тоже благодаря! Но уже тебе, а не мне. Ладно. Вечером во сколько ждать?

– Как управлюсь – сразу на попутке приеду. Шофера местные. Денег не берут.

Он вышел за ворота, дождался Хохлова и поехали они по дороге вверх. Каменск-Уральский стоял среди сосен и осин на довольно высоком прилавке перед началом Уральских гор.

Дьяка Феофана Витюша нашел сразу. Показал Феофан обе иконы. Они были из дома Лёниного. Точно. Но дьяку Шанин этого не сказал. Узнал, кто продал и где его найти, как мужик выглядит. Ещё раз оглядел и потрогал иконы. Одна – Владимирской Богоматери, другая – «Всех скорбящих радость».

– Ты будь осторожнее, сын мой, – сказал тихо дьяк, который был явно моложе. – Иконы явно спёрли. В нашей округе такие только у Антонины Грищенко были из Семёновки. И мужичок этот не простой. Ходит сюда, крестится как попало, да на кого попало. Я ему предлагал исповедоваться, так он ответил, что пока не в чем ему каяться. Вишь ты, ангел безгрешный! Так что, ты поаккуратней с ним. Я чую, что у него дружки – бандиты. Есть у нас тут трое. Из города к нам, в дальний край сбежали год назад. Наследили там, похоже. Наши МВДшники за ними приглядывают, справки наводят, в город сообщили.

– Хорошо, Сергей, – Витюша руку пожал дьяку. – А церковь что, не проверяет происхождение икон при покупке?

– Протоиерей наш про них не знает. Я на свои купил. У меня сбережения есть хорошие. Я ещё три года назад служил в Москве. В самом Новодевичьем монастыре при Храме Спаса Преображения над северными воротами.

Это Преображенская надвратная церковь, так её народ зовёт. Сюда меня командировали на пять лет для повышения в чине. Протодиаконом буду когда вернусь. А тут я сам попросился в милиции на сотрудничество. Бог, он, конечно, всё видит, но наказывает только богохульников. А хулиганство, воровство и другие безобразия от прихожан милиция устраняет с моей помощью. Среди прихожан святых и ангелов нет. Всякие сюда приходят грехи замаливать… Не могу я видеть скверну и глаза на неё закрывать. Ну, с Богом. Ступай.

Разыскал Витюша Рому Трегубова в пивной возле автостанции. По описанию дьяка выделил его из двадцати, примерно, пьяниц.

– Слушай, старичок, ты вроде бы иконы продаёшь? Я в церкви был. Мне там сказали как тебя найти, – Витюша глядел на него чистым и просящим взглядом. – У тебя вроде на чердаке их много прежний жилец забыл.

– А ты кто? Откель нарисовался? – посмотрел на него сверху в меру поддатый Рома Трегубов. – И на кой тебе иконы? На лбу написано, что ты безбожник.

– Я из Притобольского. Гена я. Травкин по фамилии. Матери на Новый год подарить хочу. Объехал девять совхозов. Везде – не масть. А твои иконы я посмотрел и проникся. Мне бы что-нито подобное, а?

– А сколько одна стоит – сказать? – засмеялся Рома. – С катушек слетишь. Секретарь обкома бы мог бы купить. Но на хрена ему? А ты не потянешь, не…

– Да наберу, займу у своих. Матери дороже не будет подарка!

–Ты домой когда? – Рома закурил и внимательно оглядел Витюшу.

– Ну, думал купить да и поехать сразу, – Витюша Шанин понял, что иконы здесь.

– Пять сотен рублей одна стоит, – мужик взял Витюшу за пуговицу полушубка. – Есть чем платить?

– Ого! – присвистнул Шанин. – Это мне собрать надо. Сейчас на трассу, на попутку. За день соберу и приеду. А какие иконы?

– А я знаю? Какие-то хорошие. Старинные. Но я сам не врубаюсь. Хожу в церковь и молюсь только на икону Святой троицы. Но эти, которые у меня, очень путёвые. В серебре по краям. И сами доски старинные. Лет двести им точно есть.

– Короче, завтра часам к трём я приеду. Соберу рубли. Ты тут будешь? – Витюша протянул ему руку.

Рома руку не пожал, но ответил.

– Я всегда тут. Ты только не трезвонь никому про меня. Ещё грабанут. Сам понимаешь, я ж случайно их нашел. А ограбят меня уже не случайно. Понял?

– А чего тут понимать? Они мне самому нужны. Чего я буду кому-то ещё рассказывать? Приедут и раньше меня купят. Мне оно надо? Ладно,