Черная кровь - Ник Перумов

– Трудно сказать, – Лат беспомощно покосился на Бойшу. – И так – худо, и этак – неладно.

– Закон есть закон, – Бараг пожал плечами. – Жалко, конечно, дуру-девку, но… одну помилуем – потом беды не оберемся. Сами видите – кругом такое творится, что шаман с колдуном вдвоем разобрать не могут.

Небось из-за Уники!.. В нашем поселке такого окаянства не бывало, так Белоструйная хоть и обмелела, а течет. А ну как помилуем развратницу, и вода вовсе уйдет? Мать-Земля разгневается, ее так просто не умолишь! Снова вместо хлеба песок и каменья родить начнет! А то еще у Уники какое-нить чудище родится?

– Убить всегда успеешь! – озлился мастер Стакн. – Убить легче чем камень расколоть, да только потом битое не склеишь и покойника не воротишь!

– Всегда, да не совсем! Вот высохнет река, рыбы не станет, скот падет… Не-ет, такое не по мне. Решать надо. И как решать – мне тоже ясно.

– Говорить буду я, – вдруг негромко произнес Матхи.

Шаман медленно вышел на середину круга. Встал, вскинул руку, пробежал чуткими пальцами по лицу Унике. Великое чудо – рука шамана. Ею он и угли берет, ею и мысли читает.

– Она не лжет. Она и впрямь в тягости. И отец ребенка – Таши. И он – не мангас. Так сказали предки. И оставим это.

Да, этим не мог похвастаться даже Ромар. Предки сказали – и все тут.

С предками не поспоришь.

– Уника нарушила закон, – медленно, на одной ноте, говорил Матхи, странно покачиваясь из стороны в сторону. – Закон всего людского племени, что изречен был, когда гневалась земля. И даже сам Лар не мог отвести от своих детей ее гнев. Будь Таши с Уникой кровные брат и сестра, была бы у них одна мать – первым бы сказал я – смерть!.. Но колдун Ромар молвил правду: нет у Таши и Уники общей праматери. Материнские линии их не пересекаются, хотя оба они из одной семьи. И потому я не знаю, что сказать. Не было прежде в роду такого. Даже мудрые предки не знают, как поступить.

Тихо-тихо стало на судилище. Предки не знают! Значит, дело и впрямь небывалое…

– А коли так – своим умом судить нам придется, родичи. Просто сказать, что судить надо по закону. Но закона-то над нами два – один Матери-Земли, а второй – Лара. И кто знает – может, разгневает наше решение Мать-Землю, а может и великого Лара. Любит Лар, своих детей, силен будет гнев его, коли казним безвинную. Ибо закон Лара не нарушен Уникой.

Великому зубру нет дела, кто кого в жены берет. А кто может сказать, преступила ли Уника закон Земли? То одна Земля сказать может, а когда скажет, так поздно каяться будет. Сами видите, нет простого ответа. Долго взвешивать надо, как отмеряем драгоценную киноварь – как должно теперь поступить. Не знают ответа предки, что являлись на мой зов. Не знают ответа духи. Нам с вами ответ искать. Скажу лишь – такое за один вечер не сделаешь. Долго надо мне говорить с духами и предками, долго надо старейшинам думать – что для блага рода превыше?.. А чтобы Мать-Земля не разгневалась на нас, Унику… следует приговорить к смерти.

Ромар вскочил на ноги.

– Опомнись, Матхи! Невинную на смерть посылаешь!..

– Погоди, Ромар, – против ожидания, Матхи ответил тихо. – Погоди, колдун. Ты недослушал. Я сказал, родовичи – приговорить к смерти. Но не сказал, что нужно немедля исполнить приговор!

Шаман немного помедлил. Все ждали его слова, затаив дыхание. Даже Таши, в своем отдалении, понял, что вот, пришло время, сородичи решают. И – словно дыхание пресеклось. Что-то приговорят?..

– Унику приговорить к смерти. По имени ее не звать, живого дела с нею не иметь. Пусть ждет решения. А старейшины, вождь, Ромар, мастер Стакн и я – мы думать станем. Предков спрашивать. До той поры, пока не решим – не быть Унике ни среди живых, ни среди мертвых. А сидеть ей в Отшибной землянке. Я на вход и выход Слово наложу. Что приговорите, родовичи?

Многолюдство одобрительно зашумело. Верно! Эк, и ловко же придумал шаман! К смерти приговорили – значит, Мать-Земля не прогневается. Ведь приговорили же! Среди живых более не числим! Имя отняли! Погребальный обряд справим честь честью!

Таши слышал этот гул. На сердце полегчало. Едва ли смертный приговор встретили бы так. Неужто – оправдали?.. Да нет, и на такое не похоже.

Оправдай народ Унику, Крага сейчас бы визжала, что поросая свинья. Чему же они так радуются?

Юноша змеей выскользнул из зарослей, и крадучись двинулся к поселку.

* * *

Всю ночь Матхи, Бойша и мрачный, как туча, Ромар провели под открытым небом, верша мрачное смертное колдовство, словно мор пришел в поселок, от которого одна Мать-Земля избавить может. Старухи, запершись в доме Латы, справляли все потребное над Уникой. Этого Таши не видел. Да и, сказать по-правде, видеть не хотел. Живой хоронят! Погребальные песни поют! В одежду смертную одевают! Разве что не закапывают…

Наутро после суда Ромар одному ему ведомым способом отыскал Таши, по звериному кружившего вокруг деревни. О приговоре Таши уже знал – хватило подслушанных обрывков разговоров.

– Хуже дело обернулось, чем я думал, но не так плохо, как могло оказаться, – ободряюще сказал безрукий колдун. – Матхи шаман мудрый, понимает, что невинной кровью только беду накличешь. Но и против древнего закона пойти он не может. Нет у него на это власти. Однако, рассудил толково, казнь отсрочить сумел. И уж теперь все от нас зависит…

– Прокрадусь ночью и уведу! – глухо вырвалось у Таши.

– Уведешь? Куда? – озлился Ромар. – Глуп ты еще, видать, как годовалый телок. – Вход в землянку Матхи наговором запечатал! Ты, я, кто угодно – через порог как ни в чем не бывало шагнет, а Унике там дороги нет, понимаешь?

– Значит, подкоп сделаю! – не сдавался Таши.

– Быстро соображаешь… молодец, – усмехнулся Ромар. – Да только все равно – куда вы подадитесь? Человек без рода, уже не человек, а сыть звериная.

Это Таши отлично знал и сам.

– Ну, а ты-то что скажешь? Сколько они Унику в порубе продержат?

– Сколько продержат? Я надеюсь, пока дите не родится. Увидят люди нормального мальчишку… или там девчонку, кого уж отец-Лар пошлет, увидят, что не проросла Мать-Земля камнями, что огонь с небес не упал… и сами потом будут удивляться, что думали дурно.

– А река как же? Ведь эту беду на Унику как раз и хотели свалить! Я далеко был, и то слышал.

– Что слышал? Как Муха орал?.. Так у Мухи от горя голова помутилась.

Ему Великая дороже жены и детей.

– А ты сам как думаешь?.. – с некоторым трепетом спросил Таши.

– Все бывает, – Ромар пожал плечами. – Много непонятного за последнее время случилось… темные дела в мире творятся. Но все-таки, повторю, что все бывает. Не из-за Уники обмелела Великая. Я бы знал. Успокойся.

И видно, что и самому Ромару горько, а слово утешения сказал, и вроде как полегчало… Жаль нельзя такое же слово Унике передать, на разговоры с ней Матхи наложил строгий запрет. С умершими может беседовать только шаман, да и то, если они сами того захотят.