Ножевая атака - Валерий Шарапов

* * *

Примерно в то же самое время, когда Веня начал изучать шедевры Эрмитажа, в их маленькой однушке в Пскове Катя, сидевшая в кресле и вязавшая носочки будущему малышу, услышала, как кто-то позвонил в дверь. Отложив вязанье, молодая женщина подошла к двери и увидела на пороге почтальоншу тетю Шуру, худощавую женщину средних лет.

– Катенька, тебе телеграмма из Ленинграда.

Тетя Шура достала из огромной кожаной сумки, висевшей у нее через плечо, бланк телеграммы, уведомление о получении и протянула Кате.

– Вот здесь распишись.

Катя поставила закорючку и поблагодарила почтальоншу. Когда тетя Шура ушла, Катя развернула бланк и прочла: «Я В ЛЕНИНГРАДЕ ТЧК ЕДУ В ЭРМИТАЖ=ВЕНЯ». Усмехнувшись, будущая мама убрала телеграмму в карман халата и с победным видом вновь уселась за вязание.

Когда Веня вошел в кабинет начальника МГБ города Смоленска, он увидел крепкого кудрявого брюнета, в волосах которого уже вовсю поблескивала седина. Квадратное лицо, пристальный взгляд, густые брови домиком. Одет Ермаков был в тщательно наглаженный китель с орденскими планками, на столе перед ним лежали ручка и блокнот, в котором он в этот момент что-то писал.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – помня указания Корнева, Веня обратился к Ермакову по званию.

Хозяин кабинета оторвал взгляд от своего блокнота и осмотрел Веню с головы до пят.

– Костин! Старший лейтенант милиции… – представился Веня.

– По поводу вас мне звонили. Егоров звонил, присаживайтесь, – Ермаков указал гостю на стул, Веня сел. – Меня зовут Николай Владимирович, и вовсе не обязательно так тянуть спину, мы с вами не на плацу. Итак, что у вас за вопрос, и давайте без вступлений, так как у меня много работы без вас и вашего Егорова.

Веня опустил плечи и улыбнулся, гадая над тем, как бы повел себя начальник Главного управления милиции Псковской области, если бы услышал, как о нем отозвался этот напыщенный хлыщ.

– Я прибыл для того, чтобы поговорить об Аркадии Зацепине.

– О ком? – Ермаков сразу как-то сник.

– Насколько нам известно, вы знали Аркадия Зацепина и…

– Вы сказали, знал… Разве Аркадий мертв? – с хрипотцой уточнил Ермаков, он встал со стула и подошел к окну.

Веня осмелел и тут же, позабыв все наставления Корнева, ощутил себя пытливым и умелым опером, который должен выжать из потенциального свидетеля информацию, как сок из лимона.

– Убит в Летнем парке города Пскова, – сухо ответил Веня, ощутив уверенность в себе. – Я занимаюсь расследованием этого убийства и очень рассчитываю на вашу помощь.

Ермаков вернулся за стол, он явно был обескуражен услышанным.

– При каких обстоятельствах Аркадий был убит?

– Убит ударом ножа в спину. До недавнего времени мы полагали, что его убили случайно, однако, согласно новой версии, убийство Зацепина как-то связано с его прошлым. Мы установили, что Аркадий был осужден за измену Родине и отбывал срок…

Ермаков кивнул:

– И вы хотите, чтобы я помог вам и прояснил кое-какие факты из его биографии?

«А он очень догадлив, что в принципе объяснимо», – подумал Веня.

– Мы полагаем, вы владеете некоторой информацией на этот счет.

– Вы правы, и я готов помочь…

– Тогда расскажите, как вы познакомились, и… в общем все, что, по-вашему, может поспособствовать поиску убийцы.

– Хорошо…

г. Череповец, январь 1941 года…

Уроженец села Воскресенское Череповецкого района Вологодской области Коля Ермаков, окончив школу, поступил в ремесленное училище. После его окончания пять лет проработал электромонтером на патронном заводе в городе Симбирске и в двадцать втором поступил на курсы комсостава РККА, после которых служил в погранвойсках и дослужился до коменданта. А в декабре сорок первого, после окончания курсов усовершенствования комсостава войск НКВД, Николай был назначен на должность начальника районного отдела НКВД города Череповца и, прибыв на место, приступил к работе.

После начала контрнаступления советских войск под Москвой работы у тогда еще капитана госбезопасности Ермакова заметно прибавилось. Усложнившаяся в регионе оперативная обстановка требовала не только решительности и смекалки, но и нечеловеческих усилий, так как с присвоением Вологодчине статуса прифронтовой зоны к ограблениям, убийствам, расхищениям социалистической собственности и многочисленным фактам антисоветской агитации прибавились еще и регулярные заброски диверсионно-разведывательных групп на территорию области.

Через узловую станцию по железной дороге не только осуществлялась эвакуация, но и регулярно проводилась переброска воинских частей, техники и боеприпасов к фронту. Именно поэтому немецкое командование уделяло особое значение срыву работы железнодорожного транспорта и, помимо регулярных бомбежек, идущих по рельсам эшелонов с воздуха, проводило диверсии с целью подрыва путей, мостов и переправ.

В тот холодный февральский день Николай, как обычно, задержался до глубокой ночи у себя в кабинете и, так как на улице завывала вьюга, не пошел домой, а, растопив уже изрядно проржавевшую и закопченную «печку-буржуйку», прикорнул на диванчике у стены. Уснул он мгновенно, однако выспаться ему не удалось, так как в дверь громко постучали. Ермаков тут же вскочил и застегнул верхнюю пуговицу гимнастерки.

– Кто там?

Дверь приоткрылась, и Ермаков увидел заспанное лицо сержанта Голова, дежурившего по райотделу.

– К вам прибыл лейтенант Хромов!

Ермаков помотал головой, чтобы хоть как-то прийти в себя, сел за стол и непонимающе хмыкнул:

– Не знаю я никакого Хромова. Кто такой?

Голов пожал плечами и впустил в кабинет высокого шатена в форме сотрудника НКВД.

– Здравия желаю, товарищ капитан госбезопасности! – вошедший козырнул и жадно посмотрел на раскаленную «буржуйку».

– Если вы замерзли, можете подойти ближе. Возьмите стул и отогрейтесь. У вас, наверное, что-то срочное, раз вы явились посреди ночи в такую погоду. Вы с каким-то донесением?

Лейтенант скинул рукавицы, снял шапку-финку и протянул руку к печке.

– Увы, я не посыльный, товарищ капитан! Я немецкий диверсант!

* * *

Ермаков прервал рассказ и покачал головой.

– Вы представляете мое состояние в тот момент, когда явившийся ко мне неизвестный заявил такое?

– Наверное, сначала схватились за пистолет, а потом наорали на своего дежурного, что он пропустил к вам постороннего, – улыбнулся Веня.

– Нет, я не сделал ни того, ни другого, потому что мой дежурный сержант Голов меня опередил, – теперь и Ермаков улыбался. – Когда он услышал признание вошедшего ко мне в кабинет лейтенанта, он, ни на секунду не задумываясь, бахнул незнакомца кулаком по темени, и тот рухнул как подкошенный. Сержант Голов довольно крупный и рослый мужик, так что назвавшийся немецким диверсантом лейтенант НКВД очнулся лишь спустя полчаса, связанный и обезоруженный. Пока мнимый лейтенант был без сознания, мы с Головым обыскали его и нашли карточки с шифрами для радиограмм и позывными. Тут же я лично осмотрел предъявленные Голову незнакомцем документы на имя Хромова Аркадия Митрофановича, лейтенанта Вологодского УНКВД. Документы были безупречны, поэтому особо сильно ругать своего сержанта за то, что он пропустил в здание НКВД диверсанта, я не стал. Когда наш задержанный пришел в себя, мы вместе с Головым допросили его.