Гармония преображения - ПАВЕЛ Григорьевич Деркульский

сформировать определённый фон, оформить мнение о как-либо запечатлённом и увиденном. При этом это всё касается и самых старых-древних из изображений, да и того, что можно было бы с успехом отнести к самым последним, современным. Хотя, нюанс неоспорим, что, в большинстве своём, все нынешние всякие изображения ввиду специфики и даже некого избыточного и особенного, редкого своеобразия, подобного рода зависимостью редко если вдруг страдают. Кстати, когда, после начала посещения прошли те два часа визита, которые, согласно непосредственно в билете писанному, и продали, прочь из музея точно выгонять никто не взялся, а потому, при хоть каком-нибудь наличии желания, сомнений нет, что имел полную возможность среди всего, в Эрмитаже собранного, далее задержаться. Но, с одной стороны, ноги не босые, и потому, в отношении ступней, от обуви всю ситуацию всё время ощущал уж точно далеко не лучшим образом, с другой стороны, возникла и сформировалась мысль весьма уместная, что совесть лучше столь нелепым образом не напрягать. Раз продали те два часа, такое отгулял, и, если есть желание перед самим собой себя именно честным ощущать, то всё, сомнений нет, пора наружу. И потому, пусть и случилось всё такое несколько не без труда, как только обнаружил путь и, наконец, добрался до того самого выхода, без всякого сомнения ушёл. И, полагаю, совершенно правильно таким образом и столь резонно поступил, потому как лишь одна дорога к дому, и в такое время, и в рабочий день, и с пробками, а на себя-то время отняла, говоря мягко, уж по меньшей мере точно далеко немалое. Да и погода с дождиком особой радости не навевала. Но раз вернулся, то и хорошо. Теперь, по ходу дела и среди происходящих явных всяческих различных изменений, на результаты и с должным вниманием возьмёмся-поглядим.

Что ж, а теперь очередные сны. Только на этот раз во сне, открыто и демонстративно ярко, похоже, вроде бы предупреждают о преддверье наступления безумия. По сути, в сущности, стараются как можно более глобально испугать, а потому, и сам сон, да и мысли, что по результату начинают с постоянством приставать-одолевать после такого сна, со всею очевидностью, какая в данном случае возможна превращаются в очередное испытание. При этом, в данном случае нет тайны, испугаться есть чего. Вся голова, и череп, мозг столь основательно переменились, что, вроде бы, сомнений нет, способны порождать самый реальный повод думать именно о такого образа дальнейшем. Да что уж как-либо перед самим собой юлить, в сложившейся ситуации просто голову потрогать несколько проблематично — звук получается как у созревшего и спелого арбуза. Поэтому и испугаться, что такое кончится таким, как ненормальность, возможность обнаруживается без какого-либо лишнего труда — всё очень даже просто, и вполне легко. Одно при подобном только и поныне в радость. В знакомой шкуре признаваемого медициной ненормального уж неоднократно побывал, пока готовили-растили-создавали, и, соответственно, по ходу дела, проходил все всякие такие испытания, и потому, и в самой полной мере ощутил, а каково это, быть этим самым сумасшедшим-ненормальным. Бывало даже, что боялся, двигаясь по жизни, простого красного обычнейшего цвета. И вёл себя в больнице, девять дней уподобляясь обезьяне, при этом бегая повсюду с библией в руке. Возможно, таким образом, пока готовили, с такого рода всяким экзотическим-подобным, палку даже перегнули. Но уж зато теперь, когда открыто, явно захотели испугать, испуга в общем и в помине нет. Есть понимание, что, двигаясь и дальше именно таким путём, пройтись придётся истинно по краю, именно по самой кромке от того возможного, когда за краем ожидает эта, столь пугающая каждого живого ненормальность. А также понимание, что как-либо иначе, а туда, вперёд, и дальше продвигаться не получится. При всём подобном надо верить тем, кому обязанность от Господа Творца всё правильно организовывать, и всем руководить, как и в себя, способного идти туда, вперёд, отбросив в сторону мешающий испуг. Уж если верить, то, прежде всего, реально, именно Создателю, главенствующему над любым и всяческим происходящим, которому, и это очевидно, избранник нужен как достойный, радующий результат приложенных, совсем не маленьких усилий, а не в постыдном качестве очередного из таких, сорвавшегося по пути, погибшего и ненормального. И в свете именно подобного, приложим должные старания, не будем, чем бы всё-таки по ходу дела не пугали, бояться хоть чего-либо, любого-всякого, после чего пойдём вперёд. Что же касается того, что именно ждёт где-то впереди? Что ж, как продвинемся вперёд, и поглядим. Увидим. И оценим. Если сможем. В конце концов, уже имеющийся опыт говорит, что ненормальным можно быть, ну совершенно ничегошеньки не понимая и не фиксируя из окружающего мира ничего, совсем.

Попытаемся проанализировать изменения видимости, изображения, образа перед глазами. Из первых-основным посылов, которые можно сразу зафиксировать — плыть и меняться под смотрящим хоть на что-нибудь взглядом может, вроде бы, почти что угодно. Но, уже, и достаточно давно, и не раз среди как раз подмеченного основного, связанного с чем-либо подобным, прежде всего отмечается, что, и в значительно большей части, именно такого рода неустойчивым, плывущим переменам подвергаются как раз именно человеческие лица, то есть те самые облики. При этом это касается что всякого идущего навстречу и попавшего под взгляд, что фотографии или любым другим из способов запечатлённого обличия когда-то жившего или живущего, в сторону которого как-либо, где-либо, пусть и случайно, но по ходу жизни посмотришь. Достанется даже своим собственным знакомым лицам на различных фотографиях самого разного периода — возраста. И здесь, всё такого рода видимое очень легко было бы отнести к некого особого рода зрительным, портящим взгляд и восприятие, всевозможным расстройствам, если бы только с постоянством не присутствовали веские предположения, что, если верить донимающим, разного рода сужденьям от одной из сторон, таким особым образом во многих случаях просто вредят и как-либо мешают. Имеется ввиду, когда целенаправленно смотришь на что-либо, расположенное непосредственно вроде бы, только и осталось сказать, перед носом, желая всякое такое некое и более толково-детализировано рассмотреть, чтобы, как результат, приобрести надлежащее представление о всём увиденном, то это нечто, на которое таким образом целенаправленно-прямо глядишь, словно именно целенаправленно начинает под взглядом расплываться и терять вместе с очертаниями всякую реально различимую видимость. Ладно, ещё помню случившийся разговор, в котором это описывают как целенаправленный, именно в самой сути своей созданный чтобы, раздражая, помешать получить представление о видимом, особенный вред. Но, и кроме этого, и довольно давно, и без труда подмечаются вещи, на данном поприще воистину специфические, которые просто к неприятностям с визуальным восприятием