Операция "Рагнарёк" - Андрей Юрьевич Журавлёв

ничего, кроме боли. Безумной, яростной, рвущей в клочья не только тело – разум.

Вокруг него была гора. Она давила на израненное тело всей махиной, стараясь расплющить непокорного пришельца, вонзала каменные зубы в искромсанные мышцы, дробила кости, резала кожу на мелкие лоскуты. Запирала беззвучный крик в окровавленном рту с запекшимися губами. Тьма. Темнота. Черная каменная бездна, забитая болью. Хоть глаз выколи.

Глаз.

Войцех осторожно поводил глазами под сомкнутыми веками. Каменная крошка царапала кожу, но глаза были целы. Уже хорошо. Боль в раздробленных ногах – еще лучше. Значит, позвоночник все-таки удалось срастить.

Когда его отшвырнуло взрывом в узкое устье просека, обрушив на него потолок – пласт угля футов в пятьдесят толщиной между горизонтами – он был сыт. Теперь голод вернулся, добавляя изнутри свои раскаленные когти к терзающим снаружи клыкам горы. За то время, что он был без сознания, его тело отчаянно пыталось восстановиться, но камни снова и снова рвали тонкую, едва поджившую кожу, раз за разом ломали срастающиеся кости, вонзались в наливающиеся прежней силой мышцы, опять и опять посылая в мозг волны ослепительной боли.

Не позволять…

Еще один темный вал накатил на него, и Шемет снова провалился в черную бездну. Во тьме вспыхивали смутно знакомые образы.

Фьялар, сердито выговаривающий ему за сорванную репетицию. Крис, едко интересующийся, кто будет подписывать платежку в следующем месяце. Рамо и Хоакин, спорящие о том, кому достанется вырванное из груди, истекающее кровью сердце, пламенеющее в золотой чаше в рассветный час. Мрачный Брюс, подписывающий приказ о признании его дезертиром. Печальный Диззи, снова поссорившийся с Бранкой и сетующий, что не у кого спросить совета. Делия, одиноко танцующая в лучах лунного света. И, почему-то, Рыжая, тщетно вглядывающееся в полыхающее огнем небо в ожидании самолета, который так и не прилетит…

Кого-то среди них не хватало, а он никак не мог вспомнить, кого.

Новая волна боли, голод все сильнее. Остановись! Не позволяй себе тратить последнюю кровь на бесполезное исцеление. Гора перемелет тебя, как заводская мясорубка случайно свалившуюся в нее мышь.

Смерть. Такая прекрасная мечта. Недостижимая, желанная. Вампира, истратившего всю кровь, ждет торпор, вечность безумного сна, тело, ссохшееся, как мумия, ярость, терзающая лишенный разума мозг. Если не найдут, не вытащат, не дадут свежей крови…. Никаких «если». Никто не найдет и никто не спасет.

Тело послушно смирилось с приказом и перестало сопротивляться горе. Крови ничтожно мало, ее не хватит даже… Ни на что не хватит. А в руке, тесно зажатой в каменных кандалах, — нетронутый пакет. Консервированная кровь. Здесь не очень жарко, поэтому она все еще годится в пищу. А что толку?

От зажатого в разбитых пальцах пакета до заваленного камнем рта – всего полтора фута. Бесконечность.

С него хватит. Он сделал все, что мог, дальше пусть они сами… Войцех Шемет уснет тут, и ему будут сниться долгие тяжелые сны. О безумной охоте, о бешеной скачке по первому снегу, о ярости с соленым привкусом крови во рту.

«Не покину и не отпущу».

Вот кого не было в его видениях. Повелительницы Снов, Принцессы Мая. Девочки, которой он обещал короткое счастье в обмен на вечность грезы.

Шемет слегка пошевелил пальцами. Пакет чуть не выскользнул из ладони, но он успел его перехватить. Рванул руку на себя, обдирая пальцы до кости. Гора чуть расступилась, позволив сдвинуть кулак на десятую дюйма. Войцех сосредоточился на руке, игнорируя боль во всех других частях тела. Медленно, по волоску. Вверх. Вверх…

Как я это буду пить?

Ничего, доберешься – решишь.

Он не знал, сколько времени у него заняло дотянуть руку до рта, срывая мясо с изломанных пальцев, ломая кости, оберегая драгоценный пакет.

От его усилий в породе сдвинулись камешки, заскользили возле правой щеки, оставляя на коже глубокие порезы, но возле уголка рта образовался небольшой «кармашек», как раз, чтобы можно было криво приоткрыть рот на ширину горлышка пакета.

Еще и еще. Боль, темнота, боль. Рука медленно ползет вверх. И вот уже на язык капля за каплей течет тепловатая жидкость с резким привкусом железа.

Тело тут же снова попыталось взять свое, но на этот раз Шемет был начеку и усилием воли остановил бунт. Теперь у него был шанс… Но на что? Шанс был маленьким, размером с опустевший пакетик, а гора нависала над ним, словно муравейник над одиноким муравьем.

Туман оказался первым, что пришло в голову. Но эту мысль Войцех отбросил сразу. Он не знал ни направлений, ни расстояний и скорее всего, просто застрял бы в точно такой же ловушке, если не хуже. Сила, Скорость, Ментальная Проекция – все это было не то.

Шемет устал сопротивляться собственному телу и чуть было не упустил контроль. Но мысль мелькнула давним воспоминанием, и стала медленно расти в его разуме.

Окровавленной – так кстати! – рукой он нащупал подходящий камень и разбитыми губами начал шептать заклятие, подаренное Вэйнврайтом в знак примирения после битвы за Кеннилворт. На последних словах кровь вскипела в ушах, уходя из тела, словно вода в песок. Опустошенный Войцех снова провалился во тьму.

Когда он снова очнулся, боль все еще терзала его. Но гора отступила, освободив пленника, и он лежал на спине в крошечной пещерке. Рядом кто-то невидимый тихо скреб камнем по камню, царапая стены пещеры.

Войцех с трудом нащупал в брючном кармане разодранной спецовки еще один пакет, не торопясь осушил, позволив, наконец, телу заняться своими делами, отыскал в другом кармане зажигалку.

Огромная бесформенная глыба зашевелилась, длинные руки потянулись к Шемету, глаза блеснули красными угольками.

— А теперь, дружище, вытащи нас отсюда, — улыбнулся элементалю Войцех, и каменный гигант поднял израненное тело Шемета на руки и шагнул вперед. Гора, узнавшая одного из своих детей, открыла им путь.

Ключи он, конечно же, потерял. Войцех уже потянулся к кнопке звонка, но рука сама легла на ручку, и дверь отворилась. В прихожую пробивался мягкий свет из полуоткрытой двери гостиной, падая прямо на ожидающие его прихода светлые туфли. Он с наслаждением скинул тяжелые ботинки, изрядно покалеченные при обвале, и, неслышно ступая, вошел в комнату.

Мелисента уснула в кресле, книга выпала из рук на колени. Войцех подошел сзади и прижался щекой к шелковистым волосам.

— Ужин на кухне, — сонно произнесла Мелисента, — ты, наверное, ужасно голодный.

Голоден он, действительно был как волк.