Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

— Человек, которого я люблю, — это всегда был ты.

— ...

Сердце подскочило в груди Чу Ваньнина и тут же перешло на бешеный бег.

— Это всегда был ты. Но раньше я был слишком глуп и не мог понять своих истинных чувств.

Тук-тук-тук! Грозясь выскочить из груди, сердце стучало в унисон с барабаном на сцене. Звон медных тарелок и колокольчиков звонким эхом резонировал в его теле, собираясь в районе груди.

— Прости.

— …

— Я заставил тебя слишком долго ждать.

Перед его глазами словно вспыхнул ослепительный фейерверк, в ушах загудело, земля ушла из-под ног, поменявшись местами с небом. Стало совершенно непонятно, стоит ли он на тверди земной или утопает в облаках. Сейчас только человек за его спиной был той несомненной реальностью, которая убеждала его, что это все не сон. Прежде ветер не имел формы и цвета, но теперь он превратился в обжигающее дыхание Мо Жаня.

На самом деле Чу Ваньнину и не нужны были долгие объяснения. Он хотел только, чтобы любимый человек просто признал, что тоже любит его. Теперь, когда это случилось, у него голова пошла кругом, весь мир потерял четкость и окрасился во все цвета радуги. Чу Ваньнин не мог думать, не мог шевелиться. С головой погрузившись в бурные волны людского моря, он тонул в ярких красках обрушившегося на него мира и, в конце концов, лишился возможности видеть, слышать, чувствовать вкус, цвет и запах.

Автору есть что сказать:

Не придавайте значения бессистемности выступлений моего маленького оперного театра. В конце концов, это все вымысел и издержки производства. Ха-ха-ха-ха.

Маленький спектакль: «Группа поддержки из деревни Юйлян».

Шимэй (сестренка-наставница): — Ух! Я прямо кожей чувствую, что эта деревня переполнена дурными намерениями в отношении меня.

Псина: — Откуда у тебя такие мысли?

Шимэй: — Ладно, забудем про подрывную деятельность персонажа по имени Лин-эр, в конце концов, дело прошлое. Но вот сейчас я стою себе, никому не мешаю, смотрю представление, и не пойми кто выплескивает на меня чайный отвар. Я так долго оставался в тени, наконец-то смог выйти на сцену и что в итоге? Неужели эта массовка не может быть ко мне подобрее?

Псина: — Ну… может на роли деревенских жителей пригласили людей из кошачье-собачьего фан-клуба (хохочет до слез).

[Визуал к главе 184]

Глава 185. Учитель пойман с поличным на тайном свидании 18+

Когда сознание вернулось, Чу Ваньнин с большим трудом смог вспомнить, что делал все это время. Он не знал точно, в какой момент они выбрались из шумной толпы и, оказавшись в ближайшей роще, теперь жадно целовались, словно воду глотая обжигающее дыхание друг друга.

Однако эту жажду было не так просто утолить.

Они слишком давно и так отчаянно хотели друг друга, что теперь их страсть была похожа на безумие. Кадыки ходили ходуном, губы и зубы, сойдясь в яростном поцелуе, ранили до крови, но они ничего не замечали и не могли остановиться.

Мо Жань прижал Чу Ваньнина к дереву так сильно, что в его дрожащую спину впечаталась грубая кора. Откуда-то издалека доносилась тихая струнная музыка, но они не слышали ее, ведь в этот момент все звуки, далекие и близкие, рассыпались и рассеялись, оставив в целом мире только их учащенное дыхание.

Напрочь забыв о стыде и приличиях, их влажные губы и языки грубо терлись, спутывались и переплетались друг с другом.

Так бесстыдно и вульгарно…

Чу Ваньнин не желал признавать себя побежденным, но он слишком долго сдерживал свое желание и чувственную жажду, а вырвавшееся на волю пламя другого человека оказалось слишком ярким и пугающим. Страсть Мо Жаня была похожа на сорвавшегося с цепи дикого зверя, который хотел вцепиться ему в глотку, пожрать его плоть и выпить его кровь.

Впервые столкнувшись с такой яростной жаждой, Чу Ваньнин не понимал, что с ними происходит, правильно это или нет, и что теперь с этим делать.

Казалось, что прямо сейчас тот целомудренный, сдержанный и одинокий мужчина, который привык все просчитывать на сто шагов вперед, в один миг был разорван в клочья и полностью уничтожен.

Однако строптивость и упрямство так въелись в его кости, что, барахтаясь в этом бушующем море страстей, он цеплялся за них, как за спасительную корягу, отказываясь покориться и показать свою слабость. Пусть его спина давно уже онемела, а душа почти покинула тело, он всавно стремился проявить инициативу и получить перевес в их любовном поединке, вместо того чтобы расслабиться и, став мягкой глиной в более опытных руках, получать удовольствие от своего первого любовного опыта.

К сожалению, несмотря на большие амбиции, его навыки оставляли желать лучшего.

Все было настолько плохо, что он даже умудрился прикусить кончик языка Мо Жаня, отчего рот тут же наполнился сладковатым вкусом свежей крови. Из-за всех этих неудач его лицо раскраснелось от смущения, а дыхание сбилось.

В итоге наблюдая за его неуклюжими попытками проявить себя, Мо Жань с трудом сдерживал смех. По его мнению, Чу Ваньнин, который старанием пытался компенсировать отсутствие опыта, выглядел невероятно мило и так соблазнительно, что ему тут же захотелось со всей скопившейся в нем за годы воздержания страстью и нежностью преподать ему урок чувственной любви.

Льдинка, что он до сих пор носил в своем сердце, в этот миг окончательно растаяла и превратилась в чистые как слеза ласковые весенние воды, которые своей любовью и нежностью могли наполнить сотни ярко сверкающих расплавленным золотом бездонных озер.

Когда они разъединились, между их влажными ртами развратно и непристойно протянулась тонкая ниточка слюны. Покрасневшие от поцелуев губы припухли, глаза переполнились нежностью и желанием. Дыхание Мо Жаня стало тяжелым, прерывистым и влажным. Опустив голову, он пристально посмотрел в глаза Чу Ваньнина и грубыми подушечками пальцев нежно коснулся его щеки.

На самом деле Чу Ваньнин прекрасно знал, что его навыки на любовном поприще могут вызвать лишь презрительный смех, но одно дело понимать, а другое — принять и признать это. Угрожающе прищурившись, он грозно спросил:

— И над чем ты смеешься?

Увидев, что Мо Жань ничего не отвечает, но его глаза все ярче лучатся от едва сдерживаемого смеха, Чу Ваньнин рассердился еще больше.

— Я делаю что-то... не так, да?

Улыбка из глаз Мо Жаня окончательно перекочевала в уголки его губ. Стоя лицом к лицу с Чу Ваньнином, он снова крепко обнял его. Два подтянутых мужских