Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

и, наконец, вознесение. Согласно этой легенде, людям, достигшим стадии прохождения через бедствие, не нужна еда, а если они что и съедят, то даже пукают радугой. Так что, глядя на багровые облака на заре, знайте, это на Девятых Небесах бессмертные небожители очень плотно поужинали и к утру расцветили небо своими прекрасными испражнениями.

Так вот, на этапе прохождения через Гнев Небес достигшие бессмертия даосы могли подниматься на Девятый уровень Небес и время от времени даже спускались оттуда в смертный мир, чтобы рассказывать людям о том, как же прекрасно им там живется, но ни один окончательно вознесшийся бессмертный не вернулся на землю, чтобы рассказать о жизни бессмертных выше уровня Девятых Небес.

И все же нашелся один даос, который успешно пройдя через Бедствие, прорвался сквозь границу Девятых Небес и увидел вселенную за ее пределами и то, что предстало перед его глазами, разбило ему сердце…

Используя последние духовные силы, он смог передать свои последние слова на землю, и именно они и стали предисловием к «Летописи Верхнего и Нижнего Царств мира совершенствования».

«Не совершенствуйте свое духовное ядро, не становитесь небожителями, не возноситесь за пределы Девятых Небес! Здесь кругом только замерзшие трупы основателей ваших духовным школ! Наверху нечем дышать! Здесь нет кислорода! Нет… ту-ту-ту-ту...(гудки)!..»

Так умер последний вознесшийся бессмертный.

Источник: адаптация юмористической зарисовки «Кончился кислород».

Глава 186. Учитель, мы смогли одурачить Сюэ Мэна! Ха-ха-ха!

Свет фонаря выхватил из темноты немного дерзкое, но несомненно красивое лицо с округлившимися от изумления глазами.

Сюэ Мэн.

На какое-то время Чу Ваньнин просто потерял дар речи. Он боялся подумать, как много Сюэ Мэн успел увидеть и услышать. Молчание затягивалось, и Мо Жань поспешил первым нарушить тишину:

— У меня дело, которое нужно обсудить с Учителем.

Сюэ Мэн слегка прищурился. Он просто шел по лесу и, услышав тихие вздохи в кустах, подумал, что это какая-то развратная парочка учеников устроила тайное свидание, укрывшись в роще на горе Хоу.

Стоит сказать, что Сюэ Мэн не был уполномочен пресекать такого рода инциденты. Из десяти великих духовных школ, только в Храме Убэй и Храме Шанцин[186.1] в уставе был прописан запрет на любовные отношения и двойное совершенствование. Хотя на Пике Сышэн ученики были освобождены от «обета целомудрия», внутренними правилами ордена все же запрещались «беспорядочные любовные связи», «посещение публичных домов», а также «любовные отношения, идущие вразрез с человеческой природой».

Но, в конце концов, разве это был не Сюэ Мэн?

Личный ученик и верный последователь Чу Ваньнина.

На протяжении многих лет для Сюэ Мэна именно Чу Ваньнин являлся образцом для подражания. Все слова и поступки Учителя были для него непреложной истиной, и раз уж Чу Ваньнин не одобрял, когда ученики слонялись без дела и зажимались по кустам, то он также яростно осуждал не только сексуальные практики в паре, но и любые проявления привязанности между соучениками.

По горе Хоу проходила граница между человеческим и призрачным миром. Учитывая насколько непрочен был барьер, каким дураком нужно быть, чтобы обжиматься и лобызаться в таком опасном месте? Охваченный праведным негодованием Сюэ Мэн поднял фонарь повыше и направился к кустам, чтобы пресечь это безобразие.

Но он и подумать не мог, что тусклый свет выхватит из тьмы именно этих двух людей.

Ошеломленный Сюэ Мэн пришел в полное замешательство[186.2]. Он даже забыл формально поприветствовать Чу Ваньнина, просто выпалив:

— Вы что здесь делаете?

Барьер не был нарушен и в ремонте не нуждался. Вокруг не было цветущих растений и целебных трав, да и пейзаж был, мягко говоря, не для любования. В такую отдаленную глушь, просто праздно гуляя, не добрести.

Если бы Сюэ Мэна спросили:

— Вот представьте, в безлюдном захолустье в кромешной темноте и полной тишине в кустах прячутся два человека. Они не гуляют по освещенной ярким солнцем мощеной дорожке, не любуются красивыми видами, не вдыхают аромат цветов и не слушают щебет птиц. Молодой господин, что вы о них подумаете?

Конечно, в ответ Сюэ Мэн усмехнулся бы и, не раздумывая, ответил:

— Что тут думать? Уединившись в таком месте, чем еще можно заниматься? Это любовное свидание, без вариантов.

Если бы его снова спросили:

— А если оба они холостые мужчины, которые давно знают друг друга, внешне привлекательные и имеющие приблизительно один социальный статус. Молодой господин, как думаете, какие между ними могут быть отношения?

Сюэ Мэн, конечно, тут же закатил бы глаза и презрительно фыркнул:

— Какие у них могут быть отношения? Больные на голову педики, отрезанные рукава, вот они кто! Фу, как противно, меня сейчас стошнит!

Если бы после этого ему вдруг сказали:

— Ха-ха! Молодой господин, эти двое — учитель и ученик, так что впредь не стоит вам делать таких поспешных выводов…

Скорее всего Сюэ Мэн, даже не дослушав, вспылил бы и начал орать:

— Какое бесстыдство! Куда это годится?! Кто эти похотливые скоты?! Я прямо сейчас погоню их взашей с Пика Сышэн!

Однако достаточно было бы озвучить, что эти учитель и ученик — Мо Вэйюй и Чу Ваньнин, и Сюэ Мэн наверняка тут же замер бы словно громом пораженный. После того, как на его лице, будто в калейдоскопе, сменилось бы множество самых разных эмоций, схватившись за лоб, он бы сел на землю и заявил:

— В таком случае все, что я тут наговорил раньше, не считается. Ты… да, ты… просто задай мне все эти вопросы еще раз. Я уверен, что наверняка всему этому есть логичное объяснение.

...Вот именно так все и было бы.

В устоявшейся системе ценностей Сюэ Мэна имя Чу Ваньнина просто не могло быть связано с нарушением закона, дисциплины и морали. И уж тем более его Учитель не мог быть вовлечен в подобные грязные и противоестественные отношения, поэтому он, конечно же, сразу отбросил все крамольные мысли и решил, что что-то не так понял.

Но после первоначального шока Сюэ Мэн все еще чувствовал гулкую пустоту в голове и, услышав слова Мо Жаня, упрямо пробормотал себе под нос:

— Что за чушь! Что можно обсуждать в подобном месте?

Чу Ваньнин уже открыл рот, чтобы попытаться объяснить, но в этот момент под прикрытием длинных рукавов Мо Жань незаметно сжал его руку, подав ему знак молчать.

В конце концов, даже трехлетний ребенок лгал убедительнее, чем Чу Ваньнин, так что для них обоих