Империя тюрков. Великая цивилизация - Рустан Рахманалиев

Популярность Бабура резко упала, а когда войска шаха Исмаила ушли в Иран на зимние квартиры, большая часть его подданных, убежденных суннитов, отказалась помочь ему в борьбе с узбеками, которые вновь появились у стен Самарканда.

Бабур покинул Самарканд с небольшим отрядом верных ему людей и двинулся навстречу узбекам.

Он потерял Самарканд в третий и последний раз и больше туда никогда не возвращался.

Под Бухарой Бабур дал ожесточенное сражение, но проиграл узбекским воинам по причине малочисленности своих войск. Он укрылся за стенами города Хиссар и стал готовиться к обороне. Прибытие новых сефевидских подкреплений дало ему возможность перейти в наступление, но те вели себя по отношению к местному населению еще хуже, чем их предшественники. Увидев почти поголовное истребление людей, включая женщин и детей, возмущенный Бабур объявил о разрыве союза с шахом Исмаилом. Однако до этого дело не дошло – помешали чрезвычайные события.

Изгнанные из Бухары, узбеки отошли в Гадж-Даван, селение, окруженное густым кустарником и рвами, где устроили засаду. Их лучники перебили первые ряды сефевидов, которые наступали в авангарде. Бабур и его всадники снова отступили к Хиссару. Тюрко-монгольские наемники, служившие в его войсках, воспользовались ситуацией и разграбили обоз и даже попытались убить Бабура ночью, когда он спал. Ему удалось бежать; он добрался до Кундуза, где у него были сторонники. Тюрко-монголы разграбили всю округу, но с наступлением зимы они оказались без съестных припасов для себя и корма для своей конницы и были уничтожены узбеками, которые набирали силу и вскоре стали хозяевами всего Мавераннахра.

Два года Бабур находился в Кундузе, правитель которого был его вассалом и родственником, в ожидании каких-либо перемен.

Последняя надежда исчезла, когда в 1514 г. шах Исмаил потерпел сокрушительное поражение в сражении с османами. Смирившись со своей участью, Бабур в сопровождении нескольких верных сторонников вернулся в Кабул после четырехлетнего отсутствия. Там он начал серьезно заниматься своим маленьким государством.

Придворные историографы потомков Бабура в Индии оценивали его трижды не удавшуюся попытку удержать Самарканд как величайшее Божье благословение, а его последняя авантюра с персами, как им казалось, наконец-то изменила направление его честолюбивых устремлений – он перестал думать о севере и обратил свой взгляд на восток. Бабур уже предпринимал попытки проникнуть на территорию Индии через Хайберский перевал с целью почувствовать себя более уверенно по отношению к Шейбани-хану; более того, Хиндустан, а в особенности Пенджаб, он считал, как и Самарканд, своим по праву. Он постоянно возвращался в мыслях к молниеносному завоеванию Индии Темуром в 1399 г.

Хизр-хан, которого Темур оставил управлять Пенджабом в качестве своего вассала, впоследствии стал султаном Дели и основал династию Сайидов, но даже при этом он открыто подтверждал свою верность дому Темура, отказываясь именовать себя шахом, а при сыне Темура Шахрухе утверждал, что он в Индии всего лишь наместник. Этот факт представлял для Бабура особую важность, и он, уже деятельно занимаясь подготовкой к захвату Хиндустана, отправил к султану Ибрахиму в Дели посла «во имя сохранения мира» и предложил, вероятно, самый оптимистичный в истории обмен. «Я послал ему ловчего ястреба-тетеревятника, – писал Бабур в своих воспоминаниях, – и попросил у него земли, которые исстари зависели от тюрков».

Бабур не слишком спешил начинать вторжение. Он упорно продолжал укреплять свои силы в Кабуле и лично занимался образованием собственных сыновей. Хумаюн родился в 1508 г., а двое других, Камран и Аскари, соответственно в 1509 и 1516 гг.; в 1519 г. весть о рождении самого младшего дошла до Бабура, когда он совершал подготовительный поход в Хиндустан, и потому мальчик получил имя Хиндал.

Подготовительные действия Бабура включали в себя захват Кандагара, сильной крепости, важной для него с точки зрения защиты Кабула с запада в то время, когда сам он углубится в земли Хиндустана, но понадобились одно за другим еще три лета, прежде чем мощная цитадель, прикрываемая высоким горным хребтом, пала перед ним в 1522 г. Еще одной части важных приготовлений Бабура суждено было стать решающей. В какое-то время между 1508 и 1519 гг., точно сказать невозможно, поскольку его записи за это достаточно длительное время утрачены, Бабур приобрел первую партию пушек, а при пушках находился опытный артиллерист уста Али. Таким образом, Бабур извлек пользу из горького поражения, понесенного его соседом шахом Исмаилом, чья великолепная конница в 1514 г. галопом понеслась на османов и была уничтожена новым оружием. Шах немедленно ввез артиллерию и османских пушкарей для своей армии, а Бабур решил, что было бы вполне разумно последовать его примеру.

В то время пушки в Индии были в ходу только на западном побережье и вели обстрел османских и португальских кораблей, но на севере, на равнинах Хиндустана, ими не пользовались сколько-нибудь эффективно, пока Бабур не протащил их с собой по горным перевалам из Кабула. Помощь уста Али и его орудий поэтому носила столь действенный характер.

Свой пятый и последний поход в Хиндустан Бабур начал в октябре 1525 г., двинувшись к югу и востоку с двенадцатью тысячами воинов. Как раз в это время в Делийском султанате начались беспорядки, против султана Ибрахима выступали все более многочисленные группировки, и до самого конца февраля 1526 г., когда Бабур уже далеко продвинулся в Пенджаб, он не встретил серьезного сопротивления, пока Ибрахим не выслал ему навстречу свое войско. Бабур поручил командование правым крылом армии семнадцатилетнему Хумаюну, и царевич одержал победу, захватив сотню пленных и семь или восемь слонов. «Уста Али со своими стрелками из фитильных ружей получили приказ расстрелять для острастки всех пленных, – записал Бабур. – То было первое дело Хумаюна, его первый опыт сражения и прекрасное предзнаменование». Пример, преподанный экзекуцией пленных, не был, вероятно, просто проявлением жестокости, так как Бабур обыкновенно заботился об умиротворении поверженных врагов. Суть задачи этой первой расстрельной команды, употребившей дорогостоящий порох там, где проще было бы обойтись мечом, заключалась в ином: это была деморализующая демонстрация, известие о которой непременно дошло бы до армии Ибрахима и убедило всех ее воинов в магической силе нового оружия.

Две армии сошлись лицом к лицу в Панипате в середине апреля. Силы Бабура, по-видимому, возросли до двадцати пяти тысяч человек в результате пополнения во время похода, но армия Ибрахима, как утверждают источники, насчитывала сто тысяч человек и тысячу слонов. Бабур подготовил плацдарм, который в последующие годы сделался для него в Индии обычным, однако он признает, что заимствовал его из османской практики, – кстати, в этот же год османские пушки Сулеймана Великолепного пробивали путь далеко на запад, в Европу, и Турция после битвы при Могаче подчинила себе Венгрию. Бабур приказал своим людям собрать как можно больше повозок. Набрали семьсот штук и связали их между собой сыромятными ремнями. Из-за этого заграждения уста Али и его стрелки должны был палить во вражеской коннице, как это делали османы в войне с персами в 1514 г., а тремя столетиями позже – пионеры в Северной Америке, сражаясь с индейцами. Бабуру понадобилось несколько дней, чтобы вынудить Ибрахима предпринять атаку на подготовленные позиции, и когда он 20 апреля наконец преуспел в этом, армия Ибрахима, как и планировалось, остановилась под огнем мушкетов из-за ограждения, в то время как конница Бабура осыпала ее дождем стрел с обоих флангов. Жаркая битва продолжалась до полудня, и победа осталась за Бабуром. В индийской армии погибло около двадцати тысяч человек, в том числе и сам полководец. В знак уважения к Ибрахиму Бабур распорядился похоронить его на месте битвы, и гробница его до сих пор цела в Панипате. Но в ознаменование своей победы Бабур – и это было для него типично – не возвел в Панипате еще один монумент, а велел посадить прекрасный сад.