Раздевайся, Семёнова! - Лючия фон Беренготт

В полном изумлении, я оглянулась на нее – когда она успела так завестись?

– Никуда я без тебя не поеду… Эй, стой!

Но она уже топала обратно.

Я и оглянуться не успела, как ее и след простыл – вызвала лифт, вломилась в него и уехала наверх.

– И что теперь? – развела я руками, чувствуя, что тоже начинаю злиться. – Чего ты к ней прицепился со своими шуточками?

– Да чего я-то… Я ж просто так… для смеха… – оправдывался Влад, и сам выглядящий растерянным.

– Просто так… И что, ты действительно хотел ее туда посадить?

– Да там даже мама моя сидела, и ничего! Тоже мне, королева…

Расстроенная, я не сразу отреагировала на писк мобильника. А когда увидела, что за сообщение мне пришло, пришлось взяться рукой за открытую дверцу машины, потому что мир как-то резко качнулся и даже слегка закружился.

«Двенадцатая машина от тебя в сторону выхода, с правой стороны. Иди туда ПРЯМО СЕЙЧАС.» - гласило лаконичное, но очень выразительное сообщение.

Я не помню, как избавилась от Влада. По-настоящему не помню. Наплела, наверняка, какой-нибудь чуши про плохое самочувствие, и сбежала так быстро, что теперь он будет думать, что у меня понос.

А сбежав и завернув за угол, стала невольно притормаживать. Потом сильнее притормаживать, и еще сильнее, и еще – пока не стала самой себе напоминать сражающуюся со встречным течением медузу.

Чего я от радости-то запрыгала? Знаменский ведь, наверняка не зовет меня, чтобы по головке погладить. Даже сомнения нет, что будет хамить, язвить, а еще и наказание влепит за такое явное ослушание.

А даже если и не влепит. Даже если просто предложит продолжить то, что между нами было начато – чему радоваться-то?! Ужин – галочка, прелюдия – галочка. Всё! Следующий этап – лишение меня невинности. Под мои истошные вопли и слезы в три ручья.

Не-не-не. Я не готова.

Остановившись, не доходя до уже видной мне машины метров пять, я попыталась собраться с мыслями… или чувствами.

Итак. Чего я хочу от этого мужчины?

Повторения того, что он вытворял со мной в пятницу вечером? Безусловно.

Общаться с ним, быть у него дома, спать у него в кровати? Да! Хоть каждый день и каждую ночь. Переехала бы к нему, если б позволил. Всего хочу, кроме кровавого месива в постели.

Что ж… решила я, заставляя себя сдвинуться с места, пока окончательно не запугала себя до смерти. Буду импровизировать.

***

– Садись, – приказал мне Знаменский, как только я открыла дверь.

С опаской поглядывая на него, я уселась на пассажирское сиденье.

– Виктор Алексеевич… – сама начала, решив не дожидаться экзекуций. – У меня с ним ничего не было… Мы просто проект…

– Молчи и слушай, – перебил он меня, повернувшись и положив руку мне на колено. – Ко мне снова приходила эта, как ее, Грачева…

От неожиданности я ойкнула и втянула ртом воздух, пытаясь абстрагироваться от волны возбуждения, мгновенно хлынувшей от его руки во все возможные стороны.

– З-зачем приходила? – не сводя глаз с его пальцев, спросила я.

Рука чуть сжалась, сминая плоть.

– Хотела… меня.

Его слова доходили до меня лишь отчасти – до такой степени все мысли и побуждения сосредоточились на одном конкретном отрезке моего тела. Между бедер все стиснулось и жарко пульсировало, подогреваемое недавними воспоминаниями.

– Дрянь… – прошептала я, откидывая голову на подголовник и закрывая глаза. Рука продвинулась на сантиметр выше. – И что вы ей сказали?

– Что я не сплю со студентками, – его голос неожиданно прозвучал очень близко – у самого уха.

– А она что? – пульсация каким-то образом поднялась выше, эхом отдаваясь в висках. Не открывая глаз, я повернула к нему голову и тут же почувствовала пальцы на своих щеках.

– Сказала, что ты согласилась свидетельствовать против меня в обвинении в домогательствах. Которое они готовят.

Пальцы сжались сильнее, и я испуганно распахнула глаза.

– Что?..

Его лицо было так близко, что я буквально утонула в его эмоциях – в болезненном, горьком разочаровании, сведшем его черты.

– Я ведь играл с тобой, Семёнова… – пробормотал он, вглядываясь в меня с таким видом, будто пытался заглянуть мне под кожу. – Неужели ты не поняла, что я не причинил бы тебе вреда?.. Как же сильно я ошибся…

Все бесполезно, с отчаянием поняла я. Он не поверит, ни за что не поверит, что я сделала это ради него – узнать, что там затевается… Я моргнула и почувствовала, как слезинка срывается с ресниц и падает мне на щеку. Он стер ее большим пальцем.

– Чем они тебя купили, Катя? Что пообещали? Ты ведь знала, что все эти бредни – ложь озабоченных девочек, которые спят и видят себя в моей постели? И сейчас знаешь…

Бесполезно, все бесполезно…

– Знаю… – кивнула я, просто по инерции. – Я ничего им не рассказывала. Просто хотела понять…

– Правда это или нет? – отпустив меня, Знаменский выпрямился.

– Нет! Да! – я уже не знала, как и оправдываться, но у меня вдруг появилась надежда… – Я хотела узнать, правду ли они говорят, а заодно узнать, что против вас… задумали....

– И поучаствовать в моем коллективном избиении, если вранье будет убедительным? Как мило…

От обиды мои слезы хлынули так сильно, как будто где-то внутри меня выдернули пробку.

– Как… как вам не стыдно… – рыдала я уже в голос. – Я ведь ничего не рассказала, хоть и поверила им, когда про лестницу наврали… И ни на что не согласилась… Ушла… Просто ушла оттуда… А вы… вы…

Несколько секунд он просто сидел, взявшись обеими руками за руль, давая мне прореветься. А может не знал, как на все это реагировать. Потом ругнулся – неожиданно матерно – обнял меня за шею и притянул к себе.

- Если тебе так важен… - он запнулся, выдохнув мне в волосы, – так важно, что со мной будет… что ты здесь делаешь, с этим… представителем золотой молодежи, готовая прыгнуть к нему в тачку? Не сильно рано нашла себе утешение?

- О, боже… - я высвободилась и схватила его за руку. - Мы просто. Делаем. Ваш. Проект. ВСЕ! – в каждое свое слово я чуть ли не душу вложила.

Он усмехнулся.

- Проект… Мне кажется, у него случился стояк в библиотеке, когда ты нагнулась достать что-то из сумки.

В его зрачках я увидела, как мои собственные расширились до невозможности. Я открыла рот, потом закрыла его, в неверии крутя головой.

- Вы следили за мной… в библиотеке…

Его лицо тут же замкнулось.