Моя ненормальная - Алексия Кинкейд

проблемки с моими? Знаешь сколько раз меня насиловал Самсонов? Знаешь? Тридцать два раза! Тридцать два! Твою мать! Из них шесть ещё до восемнадцатилетия. Каждый раз сдохнуть хотелось. Всё остальное…побои…пренебрежительное отношение…просто туфта, Ева. Всё меркнет в тот момент, когда этот урод подходит и с маньячной улыбочкой достаёт свой стручок, тыкает в тебя и бьёт со всей силы так, что кожа трескается и кровь сочится на белые простыни. Я не знаю, как жить дальше, понимаешь?

Перевожу дыхание, лицо рыжей расплывается перед глазами. Вижу лишь силуэт…

— Каждый раз, когда он уходил, я говорила ему, что придет день и я отомщу, — понижаю голос, врываюсь в воспоминания. — А он всегда ржал и говорил, что я ничтожество, которое никому не надо, после него. Мой удел либо ублажать его, либо его псов. Вот после чего хочется умереть, Ева. Всё познаётся в сравнении.

— Говори, — тихий шепот, так не похожий на Еву. — Рассказывай дальше.

— Дальше, я попыталась сбежать. Но даже до ворот не успела добраться. Меня поймали и кинули в подвал. Никто в тот день меня не тронул. И я забившись в уголок, мечтала, чтобы обо мне забыли, — наивная была. Дурёха. — На следующий день, в подвал внесли плаху. Растяжку для извращенцев, знаешь такую?

— Видела, — шепчет.

— Неделю висела на ней, — всхлип вырвался сам и я испугавшись, прикоснулась к щекам. — Я плачу…Я плачу?!

— Да, — подтверждает мои слова. — Почти с самого начала.

— Господи, я забыла как это, — закрываю глаза. Они пекут и чешутся. — Потом меня отпустили и забыли обо мне. И я решилась на вторую попытку. А дальше ты знаешь.

Не знаю сколько времени мы молчим. Просто каждая думает о своём, при этом гипнотизируем почти пустую бутылку вина.

— Я не представляю, как ты это перенесла и при всём этом осталась человеком, Ада, — на полном серьёзе говорит рыжая. — Но одно могу сказать с уверенностью, ты сильная. Гораздо сильнее меня и всех остальных. И если в тебе хватило мужества и силы выжить, то ты сможешь жить дальше. Жизнь даёт тебе второй шанс в виде Евгения. Он добрый и нежный, поверь, я его знаю очень хорошо. С детства.

И я знаю, мысленно соглашаюсь с ней.

Нежный, красивый, добрый, сексуальный, чего уж греха таить.

— До тебя Женя был другой. Более эгоистичный, такой себе джентельменский сноб. Только для избранных он поднимет задницу с кресла и сделает что-нибудь, но для родных он мир перевернёт. Когда я узнала о тебе, точнее о том, что Жека помогает безвозмездно какой-то девушке, я полезла тебя искать. Потому что сразу поняла, что ты его зацепила.

— Не думаю, — выпаливаю неожиданно даже для себя.

— Ну и зря.

— Этот поцелуй ничего не значит, он со злости.

— Ну конечно, целуют-то только со злости, — гневно отвечает и густо краснеет.

— Может и нет, но других поцелуев я не знаю.

— Так дай ему шанс, Ада. Женя тебя отогреет. Вылечит твою душу.

— Зачем я ему такая, объясни? Он красивый, умный, нежный, добрый, сексуальный, самодостаточный, нереальный — я ему зачем? Разбитая, поломанная, использованная, грязная?

— Дура, что ли? — орёт на меня. — Послушай меня внимательно…

Зажмуриваюсь и открываю глаза. Возвращаюсь в реальность.

Как же пережить этот день?

Свободна

— …они арестованы, — заканчивает Евгений.

Смотрю на него мутным, не верящим взглядом.

Как он мог? Как мог так поступить? Решить всё за меня. Оборвать последнюю связующую нить с моим прошлым…семьёй…

В груди мышечный спазм, вроде бы так это называется? Но впечатление такое, будто Женя проломил грудную клетку и сжал трепыхающийся орган руками. Раздавил своей ладонью и остатки сердца вытекают сквозь его окровавленные пальцы.

Боль…

Что люди знают о ней?

До этого момента, я думала, что знаю о ней всё…Оказывается, нет.

Физическая боль ничто в сравнении с душевной.

Вдохи становятся всё реже. Я очень стараюсь, оставаться в адеквате.

Понимаю для чего всё это провернул Евгений. Элементарно, для моей защиты.

Но он всё испортил…всё…

— Ева… — глухо произношу имя, якобы подруги. Хотя какая она мне подруга после этого. — Ева знала?

— Ада, — произносит будто в мольбе.

— Знала, — киваю, принимая и этот удар.

— Я не понимаю твоей реакции. Неужели ты хотела жить так? Как они. Возглавлять бандитскую группировку, продавать оружие, наркоту? — наверное, не видя реакцию на моём лице, давит на больное. Добивает. — Девушек?! В сексуальное рабство.

— Хм, — улыбаюсь грустно.

Знал куда бить. По больному. В самую сердцевину. Удар достиг цели.

Вот только не принес ему ожидаемой реакции. Низко с его стороны.

Перевожу дыхание и встаю с дивана. Вытираю вспотевшие ладони об одежду, в прострации окидываю взглядом квартиру, служившую до сегодняшнего дня крепостью.

Что-то загостилась я здесь. Пора прощаться.

— Ты куда? — ловит за руку.

Тут же выдергиваю, и Женя отстраняется, вспоминает, что прикосновения табу для меня. Но не в данный момент. От его прикосновения в душе не возник страх, лишь отвращение.

— Спасибо за помощь, — выдаю каждое слово с болью. Глухо. Тихо. — Дальше я сама.

Ухожу.

Открываю и закрываю за собой двери. Все действия чистая автоматика. Голова не варит вообще и каждое движение приносит боль, только она гулкими ударами разносится по грудной клетке, а не по телу, как обычно при избиении.

Приваливаюсь спиной к стене и медленно съезжаю вниз. Холодные ступени первого этажа врезаются в копчик, когда я промахиваюсь ступенькой.

Всхлип вырывается сам собой. Нет, я не плачу, просто дышать тяжело.

Чувствую себя дерьмом, переработанным, паршивым, никому не нужным.

Нельзя раскисать. Не сейчас и не здесь.

Пересиливая себя, выхожу на улицу. Вдыхаю весенний, уже тёплый воздух. Ещё какой-то месяц, полтора и лето.

— Вы такси вызывали? — из окошка выглядывает пожилой мужчина.

— Да, — вру, не краснея и сажусь позади него.

— Куда?

— Прямо.

Без вопросов выехал и рулил туда куда я указала — прямо. Но, чёрт! Бесконечно ездить так не вариант. И ехать мне особо некуда. Подруг, как оказалось у меня нет. Знакомых тоже.

Остаётся только один вариант.

— Извините, а вы не могли бы отвести меня… — диктую адрес, который думала никогда уже не назову.

Спустя полчаса такси останавливается у особняка.

— Подождите здесь, я сейчас деньги вынесу, — открываю дверь машины и окидываю взглядом массивный особняк.

Величественный и уютный. Каждая комната в нем хранит жгучие воспоминания. Приехать сюда, всё равно что отхватить от жизни ещё один удар. Беспощадный. Но поучительный.

В тайнике нахожу ключ. Он, собственно, особо ничего не решает. Проникнуть в дом я могу и без него, но всё же приятно его просто держать в руках, будто реально