Моя ненормальная - Алексия Кинкейд

имею право здесь находится. Набираю комбинацию из цифр и выключаю сигнализацию.

— Ну, здравствуй дом, — говорю тихо, но эхо разносит мой голос. — Вот я и дома.

Взяв в сейфе наличку, расплачиваюсь с таксистом.

Медленно, шаг за шагом, обхожу каждую комнату, каждый уголок. Множество воспоминаний обрушиваются нескончаемой лавиной на меня. Наверное, ничего удивительного, что меня это всё же сломало.

Ноги подкосились, и я упала на лестнице. Яркие картинки прошлого табуном пронеслись в голове. Будто гифы последних встреч мамы и пап…

И пап…Разве такое возможно? Оказалось — да. У меня их два. Биологический и тот, который вырастил.

Выдыхаю надсадно. В груди печет и прогорклый ком в горле душит с каждой минутой всё сильнее. Слёзы…забытые и абсолютно мне не нужные, катятся по лицу.

Меня раздирает от осознания, что всё могло быть по-другому! Я могла увидеть его, хотя бы узнать, где он похоронен. Смогла бы носить ему цветы…

А ведь я чувствовала…

Всегда ощущала его тепло и заботу. Никто из папиного братства не обращался со мной так, как он. И почему я раньше этого не понимала?

Мягко ступая по покрытию из белой сосны, дохожу до его кабинета. Святая из святых…

Когда я была маленькая, часто здесь оставалась. ОН забирал меня почти каждые выходные.

— Маме и папе необходим отдых от такой егозы, как ты, — улыбаясь, целовал макушку.

Боже, почему всё так?

Убираю белую простынь с дивана и стола. Кресло и картины не трогаю. Ложусь на диван и побитым котёнком сворачиваюсь в бублик.

Мне нужна передышка в несколько часов. Потом я обязательно разработаю план к дальнейшей жизни.

Одно хорошо, теперь мне не надо всё время озираться в ужасе. Самсонов получил по заслугам.

Я свободна.

Остальное не важно

Первые полчаса сидел неподвижно и пялился в сторону входной двери, за которой скрылась Ада.

Почему не пошел за ней?

Стоило догнать. Остановить. Вернуть.

Но я этого не сделал. А теперь искусно, с наслаждением разношу квартиру. Вдребезги. До крошки.

С дикой яростью и безысходностью трощу всё мало-мальски ломаемое. Выплёскиваю злость и обиду на предметы, которые, собственно, ни в чём не виноваты.

Во всей ситуации только я виноват!

Отец был прав. Стоило обсудить с ней свой план. А задержать Аду можно было как-то по-другому. Не подставляя Еву. Потому что теперь Аде даже не к кому пойти.

Насколько я знаю, друзей у неё нет, а гордость и обида не позволят обратиться за помощью к предательнице подруге.

Где она теперь? С кем?

Одна. И зная эту ненормальную, обязательно попадёт в неприятности.

В гостиной не осталось ни одной целой вещи, предмета. Руки в мелких порезах, но это херня, в сравнении с тем, что происходит внутри.

Ноги сами несут к её спальне. Комната где последнее время жила моя королева закрыта. Толкаю дверь и тёплый, цветочно-малиновый запах бьёт по рецепторам. Вздрагиваю и перестаю дышать. Пропитываюсь им, словно в каждую клеточку втрамбовываю.

Не заходил сюда, пока она была здесь. Старательно обходил границы, боялся спугнуть. Теперь можно…ей похер.

На пуфике лежит шелковая майка от пижамы. Сгребаю тонкую, лёгкую ткань и подношу к лицу.

— Сука, — шиплю захлёбываясь её запахом.

Внутри выкручивает и перемалывает. Поделом тебе, Воронцов! Сдыхай теперь, как шакал в одиночестве, раз головой думать не умеешь.

От душевной боли не знаю чего больше хочется — сдохнуть или позорно заплакать. Так как я даже в детстве не разводил сопли, то и сейчас не начну. А сдыхать…ещё рано! Надо сначала Аду устроить, убедиться, что с ней всё хорошо.

Осматриваю квартиру и накидывая куртку выхожу из дома. Оставаться здесь нет смысла, и желания. В воздухе витает аромат шампуня, или геля для душа Ады. А может это её запах. Цветочный. Сладкий. Вкусный.

Далеко идти нет сил, да и какая разница где бухать? Останавливаюсь у бара на соседней улице. Занимаю крайнее место за стойкой, в самом углу.

— Водки, — говорю бармену. Кивает понятливо.

Через минуту рядом со мной появляется рюмка водки. Опрокидываю.

— Запить, закусить? — предлагает парень за стойкой.

Отрицательно машу головой. Пусть печёт. Так хотя бы отвлекаюсь от раздирающего чувства за грудиной.

— Ещё налей, — толкаю к нему пустую тару.

Наливает. Пью.

— Ещё, — процесс повторяется. Желудок обжигает и глотку печёт, но это хорошо. Очень хорошо.

Если получится напиться так, чтобы свалиться под стул и уснуть, будет здорово.

— Ещё.

— Закусить бы, — тактично намекает на то, что скоро я буду вафли.

— Нет, — категорично.

— Рассказывайте, легче станет, — улыбается.

— Хм… — хмыкаю улыбаясь, хотя нихрена не радостно. — Ты типа психолог?

— Нет, я типа бармен. А тебе, нужна помощь, — последнее говорит, склоняясь ближе ко мне.

В последнем с ним согласен. Помощь мне нужна очень сильно. Желательно какая-нибудь волшебная, чтобы отмотать нахрен всё назад. Переиграть всё.

Но так ведь нельзя? Нельзя. Поэтому и накидываюсь. В гордом одиночестве.

На смартфон приходит смс. Это не Ада, а значит всё равно. Но я всё же достаю гаджет и игнорируя смс, набираю свой текст. Только адрес и в конце смайл рюмки. Отправляю друзьям. Кто сможет, приедет. А мне побарабану кто меня до дома дотащит.

— Ещё.

Парнишка качает головой. Порицает, молодец. Может он не такой долбоёб как я.

— Привет, красавчик, — рядом раздаётся женский голос.

— Пошла отсюда, — совсем не вежливо, да. Но мне даже посмотреть на неё тяжело.

— Хам! — бросает злобно.

Ну, окей, хам, так хам. Да, сегодня во мне умер джентльмен, что поделать.

— Ещё, — говорю и чувствую лёгкость в теле.

Водка начинает действовать. Это хорошо.

— Да… — слышу в этот раз знакомый голос. Поворачиваюсь и выдавливаю уродливую улыбку. — Решил бухать в одиночку, значит.

— А ты…вы быстро, — исправляюсь, когда замечаю всех друзей в баре.

— А мне чем-то напоминает эта встреча, — радостно говорит Артём. — Помните парни? Также сидели, Тоху в чувства приводили.

— Ой ли, — кривится друг на заявления Артёма. Ржут все вместе, смотрю на них и уже жалею, что позвал.

— Выкладывай, — стопорит всё веселье Матвей.

Кручу головой поджимая губы.

— И нахуя ты нас сюда позвал? — задаёт резонный вопрос Тоха.

— А вдруг вам скучно стало в вашей такой, блять, уютной семейной жизни? Дай думаю спасу друзей, — двумя пальцами подзываю бармена. — Ещё.

— Какая по счету? — спрашивает у бармена Матвей. Папочка твою мать. Закатываю глаза.

Парнишка молча достаёт почти пустую бутылку водки и кивает на меня. Реакцию Матвея обычно предугадываю запросто, но не сегодня.

— Четыре самбуки и четыре по сто виски, — говорит быстро. — Кофе крепкий без сахара и закусить чего-нибудь.

— Вот молодец, —