Изабелла I. Крест королевы - Лоренс Шуновер

— Так, значит, ты нас видела. Как ужасно это должно было выглядеть. Но он — благородный человек, комендант крепости.

— Я не знаю, как выглядит сеньор комендант. Так как он не удосужился мне представиться даже в качестве моего тюремщика, у меня нет никакого желания узнать его получше.

— Но я узнала его очень хорошо. Пожалуйста, поверь мне, он самый славный, самый рыцарственный среди всех мужчин.

— Я могу поверить, что ты считаешь его славным, но его поведение далеко от рыцарства.

Крупные слёзы скатились по длинным ресницам и проложили две мокрые дорожки на щеках Беатрис, лицо её побледнело. Эта бледность явно была вызвана какой-то более глубокой причиной, чем простое чувство вины.

— Я так люблю его, — зарыдала Беатрис. — Он хочет жениться на мне, и я хочу выйти за него замуж.

Изабелла смягчилась. Брак — это совершенно другое дело.

— Тогда, ради всего святого, почему вы так скрываетесь? Разве необходимо создавать ложное представление о себе?

— Я боялась того, что ты можешь подумать обо мне...

Изабелла обняла её за плечи и ласково прижала к себе:

— Милая подруга, разве я когда-нибудь говорила, что не хочу твоего замужества, как бы близка ты мне ни была, как бы сильно я тебя ни любила? Я не отец и не мать: я не могу командовать тобой и не стала бы, даже если бы могла. Может, ты подумала, что я буду обвинять тебя в том, что ты меня предала, выйдя замуж за моего тюремщика?

— Я действительно боялась того, что ты сочтёшь меня предательницей.

— Ничего не сделает меня счастливее, чем твой удачный брак. Но не с этим загадочным комендантом, который завлекает даму в священную обитель на тайную встречу. Нет-нет, Беатрис, только не с ним. Он скрывает какую-то постыдную тайну, иначе бы он заявил о своей любви при свете дня, не прячась в темноте часовни в полночь!

— Его постыдная тайна заключается в том, что он не хочет сталкиваться с королевой Хуаной, которая называет его евреем.

— А он еврей?

— Так говорит королева Хуана. Его отец был евреем.

— Нет-нет, не его отец, не его мать. Он сам — еврей?

— Его мать была христианкой всю свою жизнь, и Андреса крестили, когда ему было всего три дня от роду. Она вырастила его в истинной вере, и Андрес никогда не изменял христианству. Я люблю его и я точно это знаю.

— Ну тогда, глупая ты гусыня, он не еврей!

— Королева Хуана считает его евреем из-за отца и других его предков. Она говорит, что это в крови, поэтому не желает сидеть с ним за одним столом.

У Изабеллы была привычка весело хохотать, когда она чего-то не понимала.

— Да, она ещё хуже, чем брат Торквемада. Самое плохое, что он говорил о евреях: «Они никогда не меняются, даже если притворяются», и это было тогда, когда он учил Альфонсо и меня быть осторожными с теми, кто меняет веру только ради престижа и выгоды. «Тайные евреи» — так он их называет, потому что они втайне исполняют истинные обряды своих предков. Это делает их лицемерами, бывшими еретиками, лицами, подлежащими судебному разбирательству, ибо нет никого хуже лгунов. Но евреи, которые стойко придерживаются своей веры, не подлежат наказанию.

— Королева относится к нему с подозрением. Андрес очень чувствителен, а я не знала, что ты думаешь об этих вещах. Некоторые люди считают так же, как и королева Хуана.

Изабелла снова рассмеялась:

— Каким бессмысленным был бы мир, если бы все так думали! Во мне есть кровь Плантагенетов, но разве это делает меня англичанкой? Во мне есть кровь Валуа, разве от этого я становлюсь француженкой? Мой предок Людовик IX Французский — причислен к лику святых, разве от этого я буду святой? Мой пра-пра-пра-дедушка Генрих Трастамара был незаконнорождённым, разве из-за этого я стану считаться незаконнорождённой? Нет, нет, Беатрис, мы то, что мы есть: Андрес де Кабрера не может быть евреем только потому, что его бедный отец был им.

— Ты ангел. — Изабелла почувствовала, как Беатрис схватила её руку и горячо поцеловала.

Взрывы эмоций Беатрис иногда смущали Изабеллу; она поднялась и потрепала подругу по волосам:

— Иди спать, Беатрис. Я буду молить Бога, чтобы он благословил тебя и твою любовь.

Но у Беатрис была ещё одна причина для волнений.

— В часовне мы с комендантом говорили не только о своих чувствах, — сказала она. — Я сказала Андресу, что тебе не нравится здешняя вода, и спросила, нет ли лёгкого вина в погребах, которое было бы более пригодно для питья.

— Королева тоже настойчиво предлагает мне вино, Беатрис.

— Я ему сказала об этом. Он задумался.

— Королева всегда так делала, но в последнее время она настаивает на вине слишком часто. Однако любая, даже самая плохая вода лучше, чем те напитки, которые пьют за королевским столом. Но если у коменданта есть лёгкое вино, то я была бы ему благодарна.

Беатрис странно посмотрела на неё:

— Он не хочет, чтобы ты пила вино; он практически запретил это делать.

— Запретил мне?

— И мне тоже.

Изабелла улыбнулась:

— Для меня вино значит не так уж много, но мне будет интересно посмотреть на тебя, Беатрис, если ты станешь пить только воду!

— Боюсь, что это очень важно, Изабелла. Андрес — человек короля Генриха — увы, я не могу изменить его верность долгу, но он пробормотал что-то о том, что не хотел бы оказаться с мёртвой принцессой и мёртвой невестой на руках, если появится армия. Это всё, что он мог сказать, и думаю, что он пожалел, что сказал так много. Потом он обещал присылать нам свежую воду из акведука в городе и сделать так, чтобы её доставляли каждый день. И просил меня проследить, чтобы мы не пили ничего больше.

Изабелла вспомнила о своём брате и о мёртвой собаке. Воду трудно отравить; но легко добавить яд в вино, которое скроет его привкус.

Комендант не уточнил, какая армия идёт на Сеговию, но ему и не нужно было этого делать. Она явно не была дружественной для королевы Хуаны. Тайна недавнего нашествия курьеров стала ясной...

В Авиле король Альфонсо не давал архиепископу покоя, сначала умоляя, а потом и требуя, чтобы они шли освобождать его сестру.

— Ваше юное величество, — отвечал Каррилло, — постарайтесь понять, что нельзя пришпоривать истощённую лошадь. Деньги могут поступить со дня на день: Великий Рабби уже сделал свой взнос, Фердинанд Арагонский много обещает, но, как обычно, тянет. Исаак Абрабанель должен помочь нам. Деньги будут, мой мальчик, и мы выступим. Но подготовка такого предприятия требует времени.

— Ваше преподобие, моё время подходит к концу.

Глаза Альфонсо лихорадочно блестели. Хотя врач и сказал, что у него нет лихорадки и что причиной его слабости является неустойчивость организма, когда «элемент жары» приобретает доминирующее влияние над «элементом холода», как это часто бывает у юношей. Недомогание усугублялось необычайно жаркой и влажной погодой, определённо враждебным расположением звёзд и естественным беспокойством пациента о судьбе сестры.