Убийство в бухте ангелов - Ольга Коле

Действие обезболивающего начало проходить, и, вернувшись домой, Анна принялась обдумывать, как поступить дальше. «Нужно быстро получить денег еще с одного человека – того самого, который вошел в подъезд Катрин. Он не ответил на первое письмо, поэтому второе должно быть более жестким. И еще можно подоить напоследок мадам Бушар. Запрошу у нее тройную цену за молчание. А потом самое время уехать. Здесь становится слишком опасно. Деньги деньгами, но сегодня я могла и умереть. Еще несколько таких ударов, внутреннее кровотечение – и нет больше Анны. Перееду в Трувиль. Там такие же шикарные виллы, тоже всегда требуется прислуга, и к тому же там не так жарко. Буду спокойно продавать хозяйские вещи и через год вернусь к сыновьям».

– Месье Гарнье, здравствуйте.

– Уходите отсюда!

– Я не журналистка. Просто ваша соседка, такой же житель города, как и вы. Я привезла жаркое из курицы. Домашнее. Пообедаете со мной?

– Чего вы хотите?

– Прямо сейчас я очень хочу есть. У меня есть пакет, а в нем еда. Вы не против, если я разложу содержимое прямо здесь? Это же ваша земля, по правилам мне нужно разрешение для пикника.

Мужчина молчал, и Ирэн сначала постелила плед, а на него принялась раскладывать привезенные с собой хлеб, овощи и наконец пластиковый контейнер с курицей.

– Это надо бы подогреть. Пойдемте в дом.

Через двадцать минут они уже сидели на кухне, доедая принесенный Ирэн обед.

– Моя жена тоже делала такую курицу. Только она добавляла в нее чернослив.

– С черносливом было бы вкуснее.

– Что вы от меня хотите?

– Помогите мне.

– Мадемуазель, оглядитесь вокруг. Здесь только нищета и безысходность. Я последний человек, который мог бы кому-то помочь. Жена умерла, дочь уехала. Соседи со мной не общаются, мальчишки все еще кидают камни в мою сторону и свистят. Я не могу помочь даже себе.

– Я понимаю. Но мою подругу убили. Несколько дней назад. Полиция думает, что это я.

– А вы что?

– Я никого не убивала. Но у нее на плече был такой знак, как раньше на телах других женщин.

– Которых якобы убил мой сын?

– Да.

– И что вы хотите?

– Расскажите, что вы думаете по этому поводу. Вы верите, что ваш сын совершил все эти преступления?

– Конечно нет. Мой Доминик вырос очень хорошим человеком. Он пожертвовал собой ради нашей семьи.

– Пожертвовал собой?

– Именно. Моя жена заболела, а врачи только разводили руками. Требовались лекарства, потом еще и еще. Мы продали часть фермы за бесценок, потом трактор, потом бóльшую часть скота. Но лечение не помогало, а денег нужно было все больше.

– Очень сочувствую вам.

– Да уж, было несладко. А потом появился этот человек. Я видел его в тот вечер. С ним разговаривал Доминик. После того разговора сын ночь не спал, все ворочался и выходил на улицу курить. А утром сказал, чтобы мы не верили ничему, что услышим, и что он очень нас любит. Я не знал, что он собирается сделать, я бы остановил его. Я бы его отговорил. – Старик заплакал. Его плечи затряслись мелкой дрожью, а седая голова упала на ладони. – Я бы его отговорил, – повторил он и громко высморкался.

– А вы помните, как выглядел тот человек?

– Не лезьте в это дело. Дочка попыталась пойти к жандармам и все рассказать, но уже ночью на нее напали, едва не попортили и сказали, что в следующий раз церемониться не будут. Она и уехала в город, подальше отсюда. Меня хотела с собой взять, но здесь дом, земля. А там что я буду делать – дряхлый старик у нее на шее?

– Я вам очень сочувствую. Это настоящая трагедия для всей семьи.

– Вот-вот. Трагедия.

– Но разве вам не хочется вернуть честное имя вашему сыну? Чтобы все те жертвы, на которые он пошел, обрели хоть какой-то смысл? Не должны настоящие преступники совершенно безнаказанно разгуливать на свободе, а хорошие люди – ломать свои жизни.

– Этого человека весь город знает. Венсан Маршаль. Прихвостень мэра.

– Простите, я не сильна в политике. Сейчас посмотрю фотографии.

Ирэн достала смартфон, набрала в поисковике Венсан Маршаль и чуть не упала от удивления. На нее смотрел высокий, красивый мужчина, которого они с Катрин видели на пляже и который подарил им бутылку вина. Именно он сел в свой ярко-желтый «порше», и именно его, судя по всему, имела в виду мадам психоаналитик, когда говорила, что у Катрин были с кем-то «нежные отношения около трех месяцев».

– Он это! И смотреть не надо.

– Капитан, пришли результаты образцов крови.

– Уже? Отлично! Ну и?

– К сожалению, это действительно кровь Поля.

– Черт! Два убийства, тела украдены и сожжены. Репортеры нас съедят живьем, а прокурор будет давить, чтобы мы раскрыли это дело как можно скорее. Приоритет номер один – не допустить утечки в прессу. Иначе расследование сильно усложнится.

– Ясно. А что будем делать, капитан?

– Пора допросить нашего любимца мэра, инвестиционного гения-фермера.

– Венсана Маршаля? Я могу вызвать его в участок.

– Нет-нет. Он придет с адвокатом, подготовится. А я хочу застать его врасплох. Что с банковскими счетами убитой?

– На банковских счетах постоянный минус. Лимиты по кредитным картам исчерпаны. Никаких поступлений – ни крупных, ни мелких. Если она и взяла у подруги в долг, то на счет их точно не вносила.

В приемной Венсана Маршаля их встретила хорошенькая секретарша, выглядевшая как живая кукла Барби: темная обтягивающая юбка была настолько тугой, что позволяла увидеть чулки с широкой кружевной резинкой и контур крошечных трусиков. Белая блузка также была довольно тесной и облегала ее пышную, торчащую вперед грудь. Девушка не обременяла себя ношением лифчика, поэтому соски под рубашкой были довольно хорошо различимы.

– Капитан жандармерии Николя Фонтен, сержант Люк Дюбуа. Могу я поговорить с месье Маршалем?

– Ох, боюсь, у месье Маршаля день расписан буквально по минутам. К тому же сейчас его все равно нет. Хотите записаться на следующую неделю?

– Нет, благодарю. Тогда мы хотели бы задать и вам несколько вопросов. Мы расследуем убийство молодой женщины, Катрин Нуар. – Николя достал фото Катрин и показал секретарше. – Вы видели ее раньше?

– Боюсь, я не уполномочена отвечать на этот вопрос.

– Мадемуазель. – Николя придвинулся к девушке и снизил голос до максимально устрашающего. – Я расследую убийство, а не кражу скрепок. Если вы не хотите отвечать на мои вопросы здесь, мы можем обвинить вас в препятствии расследованию и отвезти в участок. Возможно, проведя одну ночь в камере с наркоманкой, у которой началась ломка, вы захотите ответить на мои вопросы.