Призраки Сумеречного базара - Кассандра Клэр

Сегодня прилавка нигде не было, как, судя по всему, и Рагнора. Он уже собирался сделать по базару последний круг и отправиться восвояси, когда заметил некую знакомую личность, склонившуюся над столом с книгами. У личности была копна белых волос и поразительно сиреневые глаза. Это был Малькольм Фейд.

– Это вы, Джеймс Карстерс? – спросил он. – Как вы, друг мой?

Малькольм улыбнулся ему. В нем всегда было что-то печальное. До Джема доходили слухи о его трагическом романе с одной Охотницей, которая отказалась от любимого и предпочла стать Железной Сестрой. Даже сейчас он не мог этого понять… Он отдал бы что угодно лишь бы быть с той, кого любил.

Что угодно – кроме того, что священней его собственной жизни: жизнь Тессы. Или Уилла.

– Как там твои поиски? – поинтересовался Малькольм. – Рагнор дал хоть какую-то информацию по поводу демона?

Джем метнул в него острый взгляд. Он предпочитал хранить детали своей миссии в тайне.

– Малькольм! У меня есть нужная тебе книга! – какая-то чародейка уже шагала к ним с переплетенной в желтый бархат книгой наперевес.

– Благодарю, Леопольда, – отозвался он.

Женщина уставилась на Джема. К этому он уже привык. Хоть он и был Безмолвным Братом, веки и губы ему не зашили. Он не говорил и не видел, как люди, но вполне мог бы, если бы не руны, – и этот факт подчас беспокоил окружающих даже больше, чем вид обычного Безмолвного Брата, с полной готовностью предавшегося тьме и покою.

Мы прежде не встречались.

– Нет, – ответила она. – Не встречались. Я Леопольда Штайн. Приехала из Вены, с визитом.

У нее был немецкий акцент и негромкий мурлыкающий тембр.

– Это Брат Захария, – представил Малькольм.

Она кивнула. Руку не протянула, но таращиться продолжала.

– Вы должны меня извинить, – сказала она. – На нашем базаре нечасто встретишь Безмолвного Брата. Лондон для меня – место странное. У нас народу гораздо меньше. Наш базар – в Венском лесу, под деревьями, а у вас тут – под железной дорогой. Совершенно другое ощущение.

– Захария не похож на других Безмолвных Братьев, – пояснил Малькольм.

Леопольда, судя по всему, закончила изучать лицо Джема и улыбнулась.

– Пожалуй, пожелаю вам доброй ночи, – сказала она. – Рада была встретиться, Малькольм. Слишком долго мы не видались, mein Liebling[13]. Слишком долго. И было чрезвычайно интересно познакомиться с вами, Джеймс Карстерс. Auf Wiedersehen[14].

Она растворилась в толпе. Джем проводил ее глазами. Она решила обратиться к нему как к Джеймсу Карстерсу, а не как к Брату Захарии, и явно неспроста. Ясное дело, многие обитатели Нижнего Мира знали его имя среди Сумеречных охотников – оно никогда не было тайной… но Джем все равно вдруг почувствовал себя пронзенной булавкой бабочкой под пристальным взором коллекционера.

Можешь рассказать мне о ней? – спросил он у Малькольма, который уже изучал врученную ему книгу.

– Леопольда – женщина странная, – ответил тот. – Я познакомился с ней во время путешествия, в Вене. Вряд ли она часто покидает город. Кажется, общается кое с какими известными простецами. Она…

Он замолчал.

Да?

– У нее лучший контакт с демонической частью личности, чем у большинства из нас. Лучший, чем с человеческой, я имею в виду. Меня она точно в этом обошла. Мне рядом с ней неуютно. Рад, что ты подошел: я как раз искал предлог вежливо удалиться.

Джем обратил взгляд в том направлении, где исчезла Леопольда. Лучший контакт с демонической частью личности, значит…

Возможно, с ней нужно будет поговорить. Или даже посмотреть на нее…

* * *

Анна лежала в постели с закрытыми глазами и пыталась заставить себя уснуть. Но внутри она снова танцевала. В самом лучшем из своих воображаемых вечерних туалетов: темно-серый костюм, солнечно-желтый жилет и перчатки в тон. В объятиях она держала Ариадну – такую, какой видела ее сегодня, в полночно-синем платье…

Сон упорно не шел. Анна заставила себя встать и подошла к окну. Ночь была такая теплая и близкая! Надо с собой что-то делать. Одежда брата все еще валялась у нее в гардеробе. Она вынула ее и разложила на одеяле. Вообще-то она собиралась ее вернуть, но раз такое дело…

Разве всего этого кто-нибудь хватится? Уж точно не Кристофер. Прачка – та могла бы, но никто все равно не удивится, если брюки Кристофер, предположим, потерял – да хотя бы и посреди бального зала, при всем честном народе. Совершенно в его духе. К тому же, одежда старая – она ему все равно больше не понадобится, учитывая, с какой скоростью он растет. Брюки, конечно, длинноваты, но их можно подрубить, сорочку – защепить на спине. Всего-то пара простых стежков понадобится.

Никто не назвал бы Анну прирожденной швеей, но как и все Сумеречные охотники, она обладала базовыми навыками по ремонту обмундирования. Она вряд ли сумела бы сплести кружево или скроить что-нибудь сложное, но с этим она точно как-нибудь справится. Жилет и сорочку она заложила складками по спине, чтобы они сели по фигуре и сплющили грудь. С пиджаком пришлось повозиться: там складки пришлось делать и сзади, и с боков. Плечи сидели не слишком хорошо и образовывали треугольник, но в целом сойдет. Анна немного потренировалась ходить в брюках: теперь, когда штанины больше не мели по земле, это оказалось гораздо удобнее.

Ребенком ей всегда нравилась боевая форма, ее маневренность, возможность двигаться раскованно. И да, Анну всегда удивляли другие девочки, которые, в отличие от нее, ничуть не возражали влезать после тренировок обратно в платья и юбки. Утратив тем самым свободу.

Но дело было не только в удобстве одежды. В шелках и оборках Анна чувствовала себя глупо, как будто притворялась кем-то другим. Идешь в платье по улице, и на тебя не обращают внимания: вон еще одна неуклюжая, застенчивая девица… или мужчины глазеют, и ей совсем не нравилось – как. Она только дважды выходила из дома в одежде брата, и оба раза – поздно ночью… но как же смотрели на нее женщины! Улыбающиеся женщины, женщины-заговорщицы, которые понимали, что, облачившись в мужской костюм, Анна обрела тем самым мужскую власть и привилегии. Они смотрели на ее мягкие губы, длинные ресницы, синие глаза; они любовались ее бедрами в тесных брюках, округлостью груди под хлопковой сорочкой, и взгляды их говорили на особом, тайном женском языке: ты забрала их силу, ты украла огонь у богов. Приди же и люби меня, как Зевс любил Данаю, – ливнем золота.

Мысленно Анна поклонилась и взяла руку Ариадны в свои – и рука была почти реальна.

– Ты так прекрасна сегодня, – сказала она Ариадне. – Самая прекрасная девушка, которую я в жизни видел.