Италия на рубеже веков - Цецилия Исааковна Кин

до того провалились очередные попытки христианских демократов продолжать самостоятельную работу. Так, они хотели провести конференцию в Болонье, по архиепископ Болоньи, кардинал Свампа, не допустил ее открытия, сославшись на письмо Пия X, осуждавшего «так называемых автономистов». Выходившая в Анконе католическая газета «Ла патриа» («Родина») заступилась было за христианских демократов, по ее сурово одернул Ватикан. Тогда они создали газету «Л’Италия нуова» («Новая Италия») и пригласили дона Стурцо сотрудничать в ней, по тот отказался: во-первых, он не верил в возможности повои газеты, во-вторых, считал для себя лично неудобным в пей участвовать.

Цель дона Стурцо была ясной: он хотел создать «новую христианскую и светскую (laica) партию». Никакие другие политические проекты его в то время не занимали. В речи 24 декабря он развил свою идею: быть может, все к лучшему — хорошо, что нет больше «Опера деи конгресса» («хотя бы и с Грозоли во главе»); хорошо, что разбиты христианские демократы, потому что их концепция не была вполне отчетливой; хорошо (вопреки тому, что сам он писал о «проституировании»), что практически отменен принцип non expedit (надо все начинать сначала и, главное, независимо от церковной иерархии). Логика ясна: католики хотят и должны активно участвовать в решении общенациональных проблем.

Необходимость создания народно-национальной католической партии, по мнению Стурцо, очевидна, по до сих пор многие в католических кругах не понимают этого. Точно так же, как не поняли, что христианско-демократическое движение могло противостоять социалистам «в социальном и политическом плане», не поняли и сделали все, чтобы ослабить это движение, подчинив его епископату.

Это место в речи дона Стурцо особенно важно потому, что четко сформулирована цель: борьба за влияние в массах в противовес социализму. Разумеется, эта цель была выражена еще в «Миланской программе», по «Миланская программа» — лишь робкий набросок по сравнению с тем, что предлагает сейчас кальтаджиронский священник, меридионалист, практик, «конкретист» не меньше, чем Сальвемини. Он знает: страна уже покрыта сетью «красных» организаций, престиж социалистов среди городского и сельского населения неуклонно растет. Надо противопоставить социалистической идеологии идеологию христианской демократии. Вместе с тем дон Стурцо решительно отвергает и консервативные идеи. Католическая партия, которую он хочет создать, должна будет «идти по пути демократического прогресса».

Любопытно, что он не предлагал назвать партию христианско-демократической: он считал эту формулу устаревшей, поскольку все христианско-демократические группы были так или иначе «конфессиональными». Надо создать «автономную, свободную и смелую партию». Но исторический момент для создания такой партии еще не наступил, он наступит только через 14 лет, после «десяти дней, которые потрясли мир».

Ромоло Мурри понравилась кальтаджиронская речь, по фактически Мурри и Стурцо шли уже разными путями. Разрыв, как мы сказали, произошел в 1906 г., и причины его неизвестны. Они вообще были очень разными людьми по складу и темпераменту, хотя Луиджи Стурцо и признавал, какое влияние в начальном периоде на него оказывал Мурри. После разгрома «Опера деи конгресси» Мурри не смирился. Первоначально он тоже считал возможным создание католической партии (хотя и не такого типа, чем та, о которой думал Стурцо) и намеревался привлечь к этому Филиппо Меду, по ничего не получилось.

Все же Мурри и его сторонники решили создать свой центр и в ноябре 1905 г. основали в Болонье Национально-демократическую лигу, к которой примкнуло много молодежных католических организаций. В уставе лиги подчеркивались верность и преданность католической церкви и вместе с тем стремление к экономическому и нравственному прогрессу Италии. Было четко сказано, что цель лиги — собрать воедино сознательные и зрелые силы молодежи и пролетариата, чтобы совместно бороться за интересы трудящихся и за их политическое воспитание. В июле 1906 г. Пий X формально осудил лигу и запретил священникам входить в нее. Лига и до того не имела массовой базы, а тут превратилась в небольшую группу. В том же году были разгромлены «Культура сочиале» и все организации, так или иначе связанные с Ромоло Мурри.

После роспуска «Опера деи конгресси», когда некоторые деятели упорно искали новые возможности, 4 августа 1904 г. в Милане был создан Итальянский католический избирательный союз, который хотели превратить в некий координационный центр. На местах давно уже существовали ассоциации католиков, созданные для участия в муниципальных выборах (Ватикан запрещал католикам участие только в парламентских выборах, что касается деятельности в провинциальной и коммунальной администрации, то это поощрялось.) После роспуска «Опера деи конгресси» к Филиппо Меде стали со всех концов Италии приходить письма с настойчивыми просьбами созвать в Милане конференцию и избрать на ней руководство этими ассоциациями. Конференция состоялась и ассоциации объединились. Тогда многие считали, что после ликвидации «Опера деи конгресси» должно произойти четкое размежевание между двумя течениями: «политическим, или социально-политическим» и «религиозным, или социально-религиозным». Подразумевалось, что сторонники первого течения, не будучи более связанными конфессиональными рамками «Опера», смогут проявлять более смелую инициативу и получат для этого больше реальных возможностей.

«Молчаливое согласие» Пия X на участие католиков в выборах 1904 г. могло показаться чем-то экстраординарным, вызванным исключительными обстоятельствами и «большим страхом» буржуазии. Однако процесс вовлечения католиков в общенациональную политическую жизнь стал уже необратимым. Один итальянский исследователь пишет: «Результат приближения католиков к урнам потерял первоначальное значение чрезвычайного вмешательства, вызванного необходимостью встретить грудью серьезнейшую и неожиданную опасность. Напротив, это привело к медленному, но постепенно увеличивавшемуся включению их в центры политической власти. Неизбежным следствием этого была перегруппировка сил внутри большинства и, таким образом, известные перемены в господствующей элите. С другой стороны, было много признаков, показывавших, что включение католиков в жизнь государства отныне необратимо, что они полностью интегрируются в либеральном обществе и что их воля к власти — отнюдь не мимолетное явление»{83}.

Некоторые круги восприняли это как «клерикальную угрозу». В частности, был явно озабочен Луиджи Альбертини, и «Коррьере делла сера» резко критиковала новый курс Джолитти, обвиняя его в том, что он все меньше думает о традициях Кавура. Будучи глубоко светским человеком, Альбертини одним из первых понял политический смысл и цинизм «сделки», которую правительство фактически заключило с церковью. Заметим, кстати, что в своих воспоминаниях Джолитти ни полслова не пишет обо всем этом.

Кароччи предлагает свое объяснение: «Джолитти никогда не любил говорить о своих отношениях с католиками. Это объяснялось как тем, что он всегда предпочитал подчеркивать демократические аспекты своей деятельности и умалчивать о консервативных ее аспектах, так и тем, что обоюдное молчание всегда было хорошей политической нормой, когда речь шла об улучшении взаимоотношений между государством и церковью»{84}.

Вообще с психологической точки зрения очень интересно, почему о некоторых чрезвычайно важных, значительных эпизодах Джолитти не вспоминает пли