Колдунья - Лиза Джейн Смит

«Почему бы и нет?»

Она не стала говорить, что человеческое жилье для неегораздо интереснее, чем любое другое место.

Tea была счастлива.

Дом Эрика оказался современным зданием, окруженным высокимидеревьями. Входя в него, Tea почувствовала легкое смущение.

– Мама еще на работе, – сказал Эрик, взглянув начасы. – А Роз должна быть в своей комнате. Она собиралась сегодня сушитьсвоих Барби в микроволновке.

– Похоже, микроволновке сегодня не поздоровится.

Дверь в комнату Розамунды была увешана самодельнымитабличками: «Не входить», «Эрику вход запрещен!» и «Феминизм – безоговорочноепризнание того, что женщины тоже люди».

– Роз…

– Ненавижу! Всех ненавижу! И все ненавидят меня!

Эрик быстро закрыл дверь. Бамс! В дверь ударилось что-тоувесистое.

– Тебя никто не ненавидит! – крикнул он.

– А мне плевать! Убирайтесь!

Бамс! Хрясь! Бамс!

– Думаю, лучше оставить ее в покое, – сказалЭрик. – у нее бывают приступы плохого настроения. Хочешь посмотреть моюкомнату?

«У него милая комната, – подумала Tea. – Огромноеколичество книг, есть очень старые».

– Я купил их на книжных развалах, – сказал Эрик,заметив ее любопытный взгляд.

«Сравнительная анатомия позвоночных», «Развитие и строениеэмбриона свиньи», «Красный пони». Большинство книг было про животных.

Множество призовых кубков: по бейсболу, по теннису, побаскетболу. Спортинвентарь, разбросанный повсюду, вперемежку с книгами игрязными носками.

Эта комната ничем не отличалась от комнаты молодого колдуна.

На стене висела большая фотография мужчины, улыбка которогобыла удивительно похожа на улыбку Эрика.

– Кто это? – спросила Tea.

– Мой отец. Он погиб в авиакатастрофе, когда Роз быласовсем маленькой. Он был пилотом.

Голос Эрика звучал ровно, но его глаза потемнели.

– Мои родители тоже умерли, когда я была маленькой. Яих совсем не помню.

Эрик снова посмотрел на фотографию:

– Знаешь, я никогда не задумывался об этом, но теперьпонял, что рад тому, что помню его.

Они улыбнулись друг другу.

– Тебе здесь нравится? – спросил Эрик.

– Очень, – ответила Tea. – Мне здесь всенравится.

Эрик заморгал и смущенно облокотился на свой письменныйстол. При этом он столкнул на пол стопку листов, которые разлетелись в разныестороны.

Tea едва сдержалась, чтобы не рассмеяться:

– Это бумаги из университета Дэвиса?

– Точно. Хочешь взглянуть?

Она почти сказала «да», потому что была готова согласитьсяна что угодно, но вовремя одумалась. Все происходило очень быстро и могло зайтислишком далеко.

– Не сейчас, – ответила она. – В другой раз.

– Как хочешь, – пожал плечами Эрик. – Но тыподумай хотя бы над тем, чтобы начать посещать уроки зоологии. Мистер Гаспаро –прекрасный учитель. Тебе понравится заниматься у него.

– Хорошо, я подумаю. – Она взглянула на Эрика,который сидел перед ней на корточках. – И еще я хотела сказать… спасиботебе.

– За что?

– За то, что желаешь мне добра. За то, что так обо мнезаботишься.

Он закрыл глаза:

– Ты даже представить себе не можешь, как я хочу о тебезаботиться.

Эрик смотрел ей в глаза.

Между ними снова возникла эта необъяснимая связь. Их словнопритягивало друг к другу. Это было одновременно прекрасно и немного страшно.Эрик медленно поднялся и подошел к Tea.

Все произошло словно само собой. Их пальцы переплелись,дыхания смешались в одно. Казалось, все вокруг погрузилось в сверкающий туман.

Хрясь!

Что-то ударилось о стену.

– Не обращай внимания, – прошептал Эрик. –Это полтергейст. – Его губы почти касались ее лица.

– Это Розамунда, – прошептала в ответ Tea. –Ей очень плохо. Нужно попробовать помочь ей.

Tea была так счастлива, что ей хотелось сделать счастливымвесь белый свет. Эрик простонал:

– Теа…

– Подожди, я попробую поговорить с ней. Я скоровернусь.

Эрик несколько раз моргнул и попытался улыбнуться:

– Ладно, мне все равно нужно полить мамин огород ипокормить кроликов. Скажешь мне, когда у нее пройдет эта хандра. Я буду ждать.

Tea направилась к комнате Розамунды и осторожно постучала вдверь.

– Роз, можно мне с тобой поговорить?

– Не называй меня так. Теперь меня зовут Фред.

– Хорошо, Фред, – сказала Tea.

Она вошла в комнату и присела на краешек кровати. Вернее, некровати, а ее деревянного остова. Матрас был прислонен к одному из угловкомнаты и, судя по всему, служил крышей своеобразного убежища. Вся комнатавыглядела так, словно по ней пронесся ураган. В воздухе стоял сильный запахморских свинок.

Из-за матраса показалась копна песочных волос и двалюбопытных зеленых глаза.

– Я больше не девочка, – заявила Розамунда. –Девочки всегда были на вторых ролях, и уже ничего не изменится. Только нерассказывай мне всю эту чушь, что женщинам разрешили служить на подводныхлодках и участвовать в мотогонках. Меня все это не интересует. С сегодняшнегодня я буду мальчиком.

– Очень здорово придумано, – одобрила Tea, –но тебе нужно лучше учить историю. Были времена, когда мужчины и женщины былиравны.

– Когда?

– Ну, например, в античные времена на Крите. Они все,мальчики и девочки, были детьми великой богини Элифии и на равных участвовали всамых опасных состязаниях, например в гонках на диких быках. Только… – Teaнерешительно замялась, – это продолжалось до тех пор, пока не пришли грекии не завоевали их.

– Ага!

– Но, э-э-э… Были еще древние кельты… Но потом ихзавоевали римляне. А еще… Еще…

История человечества оказалась довольно однообразной.

– Я же говорила, – горько улыбнуласьРозамунда, – всегда одно и то же. Уходи. Я не хочу тебя слушать.

– Подожди…

Tea не знала, правильно ли она поступает.

«Конечно, неправильно, – подсказывал ей внутреннийголос. – Не делай этого, пожалеешь».

Но Розамунда была так расстроена, а сверкающий туман в душеTea так прекрасен, что она уверовала в свою неуязвимость.