Друг государства. Гении и бездарности, изменившие ход истории - Егор Яковлев

Так постепенно обеспечивалась безопасность королевы и ее государства, а ее врагам приходилось идти на чрезвычайные меры. В 1580 году папа, дабы переломить ситуацию в Англии в пользу Рима, объявил, что тот, кто убьет Елизавету, «не повинен в грехе и заслуживает одобрения». Этим он подтолкнул своих сынов на более решительные действия, чем было до того.

В 1582 году сэру Фрэнсису доложили о результатах обыска подозрительного человека, связанного с испанским послом доном Мендосой. В его маленьком зеркальце агенты нашли письма, из которых следовало, что против королевы готовится новый масштабный заговор. Правда, имя его руководителя оставалось неизвестным. Однако эту тайну вскоре раскрыл разведчик Генри Фагот. Он устроился сотрудником французского посольства, подкупил там секретаря и выведал, что комплот составлен под руководством англичанина Фрэнсиса Трокмортона. Впрочем, нити заговора тянулись и к дону Мендосе, и за Ла-Манш — к алчным Гизам. Трокмортону удавалось долго держаться, отрицая обвинение, и тогда Уолсингем приказал применить к нему пытки крайней степени, после которых признания были добыты. Рядовых мятежников казнили, а испанскому послу было предложено в «течение 15 суток покинуть британское королевство». Но после этого Уолсингем потерял сон. План переворота не только подразумевал убийство королевы, но и называл имя ее преемницы. Это была католичка Мария Стюарт, двоюродная сестра Елизаветы, у которой юридически были весьма немалые права на английский престол. И Уолсингем в который уже раз сказал себе, что, пока эта женщина жива, заговоры будут продолжаться.

Мария Стюарт уже четырнадцать лет… жила в Англии, в почетном заключении. Она бежала с родины, из Шотландии от гнева местной знати, который вызвала скорым браком с непопулярным лордом Босуэллом, убийцей ее прежнего супруга лорда Дарнли. Тогда, в критической ситуации, Мария не стала просить убежища у своих французских родственников — Гизов, а в утлой рыбачьей лодке переплыла на английский берег и вынужденно предалась кузине, с которой ее связывала взаимная нелюбовь. Люди Уолсингема постоянно наблюдали за опасной соперницей королевы, и шансов организовать переворот из крепости Татбери у нее не было. Но само ее существование пьянило голову противникам Елизаветы, а после папского «разрешения» на убийство королевы — оттачивало их решимость покончить с «узурпаторшей». И Фрэнсис Уолсингем решил поставить точку в этой истории. Неожиданно тюремный режим Марии меняется к лучшему — ее переводят в очаровательное местечко Чартли. Иностранным шпионам во главе с посланником Филиппа II Морганом теперь удается передать узнице свои ободряющие письма. Правда, возит их в пивной бочке агент английской разведки, но заговорщикам это неизвестно, и они воодушевлены. Тем временем Уолсингем обращает внимание на мелкопоместного дворянина Энтони Баббингтона, известного благородством и преклонением перед опальной королевой. И вот в доме этого набожного католика, где он и его соседи еженедельно, но безобидно ругают «елизаветинские порядки», появляются ретивые сторонники Марии, подосланные сэром Фрэнсисом. Они стыдят Баббингтона за бездействие и призывают его вызволить «свою государыню из темницы». Через несколько месяцев «обработки» дворяне составляют заговор. Мария Стюарт получает письмо, в котором Баббингтон сообщает, что шестеро преданных ей людей убьют Елизавету, в то время как он с небольшим отрядом освободит ее из тюрьмы. Королева отвечает. Что именно — доподлинно неизвестно. Часть исследователей полагает, что Мария, опасаясь провокации, так и не дала прямого одобрения этим планам. Зная возможности «технической службы» Уолсингема и ее шефа — Фелиппеса, можно предположить, что люди Уолсингема попросту подделали «преступную» фразу: «Пусть тех шестерых дворян пошлют на это дело и позаботятся, чтобы… меня отсюда вызволили… еще до того, как весть о случившемся дойдет до моего стража». И это решает все.

Заговорщики были немедля арестованы и очень быстро казнены. Таким образом, они не смогли выступить свидетелями на процессе Марии Стюарт, которая защищалась отчаянно, но суд и не собирался внимать ее доводам. Уолсингем, безусловно, понимал, что с точки зрения нравственности свершается несправедливость, — может быть, поэтому он не пришел на оглашение смертного приговора, сказавшись больным. Но политическая целесообразность этой смерти была очевидна. И пылкий почитатель Макиавелли сэр Фрэнсис был крепко убежден, что это важнее мук совести.

Казнь Марии Стюарт сильно ослабила враждебный Елизавете католический лагерь. Комплоты уступили место военным приготовлениям, которые Филипп II уже некоторое время вел, а теперь ускорил. Но и здесь разведка Уолсингема оказалась на высоте. Под влиянием его шпионов генуэзские банкиры отказались выдать испанцам займы на завоевательный поход. Английский агент Джон Гибс успешно дезинформировал неприятеля о глубине Темзы. Разведчик Энтони Станден, завербовав тосканского посла в Мадриде, сумел раздобыть копию отчета о состоянии флота, который подавался испанскому королю. И Великая армада бесславно погибла от бурь и флотоводческого мастерства Фрэнсиса Дрейка, а Уолсингем посчитал задачу своей жизни выполненной. Вскоре он умер. Когда об этом доложили Филиппу II, сказав, что в Англии очень опечалены, король ответил: «Зато нас это не может не радовать». Но радоваться, по сути, было нечему — ведь морями правила уже не Испания, а сильная, могучая, неуязвимая для врагов протестантская Британия, созданная не без участия сэра Уолсингема.

10 февраля 1567 года в Керк-о-Филде под Эдинбургом взлетел на воздух мрачный полуразрушенный дом. Прибежавшие на место трагедии люди на шли неподалеку от развалин труп молодого человека, которым оказался король-консорт Шотландии Генри Стюарт, лорд Дарнли. На шее его виднелись следы удушения: видимо, юноша, заподозрив неладное, покинул здание до взрыва, и убийцы настигли его в саду. Молва немедля приписала это злодеяние жене убитого — королеве Марии Стюарт. Но справедливо ли? Были ли у Марии причины желать смерти супругу? О да! Еще два года назад она мечтала о нем со всей исступленностью женщины, которую мало любили. Ее первый муж, король Франции Франциск II, умер в скором времени после свадьбы. После его кончины свекровь решительно выслала своенравную невестку на родину, казавшуюся Марии мрачной и унылой по сравнению с веселым Парижем. И скука ее прекратилась лишь в тот момент, когда рядом оказался ее кузен лорд Дарнли, красавец девятнадцати лет от роду, так крепко сидевший в седле и так пылко объяснявшийся ей в любви. Приближенные хотели, чтобы она вновь вышла замуж, и она вышла: но не за паладина Елизаветы Английской Роберта Дадли, которого пыталась пропихнуть в короли-консорты проанглийски настроенная знать во главе с братом Марии графом Мореем, а за мужчину, которого любила.