На наших глазах - Валентина Хадсон

тебя ни в чем. Сам я вряд ли бы поступил иначе. Но теперь, когда горячка позади, я думаю, нам стоит все обсудить, чтобы это больше не повторилось. Следующий, к кому ты пойдёшь, напившись, может оказаться сговорчивей Генриха.

Брат молчит. Я собираюсь подойти, чтобы поднять его на ноги, но Артём опережает меня.

— Поднимайся. Поговорим в гостиной?

Мы молча идём в другую комнату. Рома обнимает меня за плечи, чтобы я перестала дрожать. Слышу, как моё сердце стучит где-то в желудке. Мне никогда ещё не было так страшно.

Посреди комнаты Саша вдруг останавливается. Нерешительно смотрит на нас, потом снова опускает взгляд.

— Что бы я вчера ни наделал… Я точно этого не хотел. Да, я был ужасно зол и расстроен, но я бы никогда… Никогда этого не сделал, — он очень чётко произносит последние слова, глядя прямо Роме в глаза.

— Да, конечно. Для этого ты и поехал к Генриху, так?

— Рома! — я, кажется, снова слышу ледяные нотки в его голосе. Он трясёт головой.

— Прости. Просто никак не могу привыкнуть к этому ощущению жертвы.

— Так. А теперь давайте успокоимся, — предложил Артём. — Мы все уже и так натворили глупостей, верно? Давайте не будем усугублять.

— Тём… Тёма, — из коридора выглянули дети. — Мы опоздаем в садик…

— Ах, да, конечно, — парень выходит из комнаты. — Я быстро. Не убейте друг друга до моего возвращения, пожалуйста.

Я провожаю его до входной двери.

— Постарайся побыстрее, ладно? Не уверена, что смогу… Их остановить. Если что.

— Я знаю. Сделаю все, что смогу. Береги себя!

— Ага…

Возвращаюсь в комнату. Парни сидят в разных углах, и даже не смотрят друг на друга. Зато смотрят на меня.

— Алён, — начинает Саша, но я жестом его останавливаю.

— Моя очередь извиняться. Не знаю, что тебе вчера взбрело в голову на парковке, но я сама виновата в том, что тебя не остановила. Если бы я догнала тебя, если бы мы поговорили, ничего бы этого не было.

— Мы и так достаточно сказали друг другу…

— Не правда. В основном говорил ты. А потом посмотрел на меня, скривился и уехал. Но лучше поздно, чем никогда.

Я сажусь на пол, напротив него.

— Мне не важно, родные мы или нет. Ты всегда был и останешься моим братом, тем, кого я знаю всю свою жизнь, и кого очень люблю. Только ты можешь без всяких вопросов поддержать меня во всём, почувствовать моё настроение, даже прочитать мысли. Ты всё так же важен для меня, Саша. Но сейчас, благодаря тебе, я встретила Рому. Впервые за долгие месяцы мне хочется жить! Разве… Разве ты сможешь отнять его у меня? Разве ты способен на это?

— Нет, нет же! Если бы… Если бы это сказал мне кто-то другой, не вы, я бы ни за что не поверил! Я не знаю, почему потерял сознание в автобусе, но я совершенно точно уверен, что мне даже в голову не приходило что-то подобное! Да, я напился, и да, должно быть, ужасно соображал. Но я не мог!.. Я просто не мог этого сделать!

— Но ты сделал, — я грустно качаю головой. — Генрих написал мне сразу, как ты пришёл. Я была с Тёмой, мы поехали за тобой, и Рома… Рома догнал нас позже.

— Это Генрих передал вам… Мою просьбу?

— Да, и вернул деньги. Вот эти, — я киваю на кучу денег, лежащую на столе. — Их ты предлагал ему за…

Саша смотрит на деньги. Потом снова на меня.

— Стоп. Тебе не кажется странным, что я, находясь без сознания, вышел из автобуса, дошёл до банкомата, снял кучу денег и пошёл к Генриху? Даже лунатики так не поступают! А уж тем более люди в отключке!

— А почему ты решил, что был в отключке? — произнёс Рома. — Генрих утверждал, что на ногах ты держался, и говорил без умолку.

— Но я ничего этого не помню!

— Такое бывает. Частичная потеря памяти. Ну, знаешь, "здесь помню, здесь не помню"…

— Рома!

— Прости… — парень поднимается на ноги. — Пойду-ка я лучше прогуляюсь. Надо забрать машину. Напиши мне, когда вы всё уладите, хорошо?

Он поцеловал меня в щеку и ушёл. Саша сел, положив голову на колени.

— Ты тоже мне не веришь?

— Я… Верю, что ты этого не помнишь. И не виню тебя. Просто…

— Алёна, я не мог! — Саша почти кричит. — Я бы никогда этого не сделал! Это подло, просто подло! Я бы лучше сам с ним разобрался, чем нанимать кого-то!..

— Так, а вот это мне уже не нравится. Не надо ни с кем разбираться!

— Это всё Генрих, — Саша с досадой поджимает губы. — Это он всё придумал, чтобы поссорить нас.

— Ну, мы и без его помощи не очень-то ладили, забыл? — я пересела к нему и обняла за плечи. — Саша, пожалуйста, не надо. Не ищи виноватых. Нам нужно жить дальше, нам всем!

— Но как? Если любое моё слово теперь будет восприниматься как угроза?

— Это-то мы и должны выяснить. И я открыта для предложений!

— То есть мы… Просто возьмём и забудем об этом? Будем жить дальше, как будто ничего и не было?

— Если ты не против. Только пообещай, что больше никогда не будешь нанимать киллеров.

— Я не!..

— Ладно-ладно.

— Нет, не ладно! — брат отодвигается. — Ты мне тоже не веришь.

— Саш…

— Хватит. Я найду способ доказать вам, что я не виновен.

Он резко поднимается на ноги, но теряет равновесие и хватается за стену. Я вскакиваю и помогаю ему выпрямиться.

— Прости меня, — тихо говорит он. — Прости, что обманывал тебя так долго. Я никудышный брат.

— И ты меня прости. За то, что не замечала твоих чувств. Я никудышная сестра.

Он слабо улыбается, впервые за сегодняшнее утро. Я тоже улыбаюсь и хлопаю его по спине.

— Пошли в ванную, будем избавлять тебя от похмелья… И перегара.

— Ох, это будет очень кстати, — он морщится. — Кстати… Если я напился до потери памяти, разве… Я не должен был бы чувствовать себя хуже?..

— Да, ты… Отлично держишься, — удивлённо соглашаюсь я. — Хорошая переносимость?

— Ну да…

Я иду с ним в ванну, но, видя, что он почти в полном порядке, оставляю одного. Всем нам нужно о многом подумать.

Дойдя до кухни, достаю телефон. Надо же, Николь уже звонила. И Арина. Ах да, у них же уроки… Понимаю, как это выглядит: сначала пропадает Рома, потом и Арина тоже, теперь я… Николь, наверное, с ума сходит… Обязательно перезвоню ей, когда будет перемена. Но сначала родители.

Как я и думала, они плохо