Балтиморский блюз - Лаура Липман

В субботу вечером свечи ярко горели на каминной полке, отбрасывая свет на дешевую акварель в рамке, висевшую на стене и изображавшую Спасителя. Тесс сидела над тарелкой, на которой лежал холодный кусок ростбифа, но она так и не притронулась к нему. Отец ел с бумажной тарелки, запивая свой ужин пивом.

Мать Тесс, пожилая женщина, с лицом, покрытым глубокими морщинами, наконец переложила несъеденный кусок мяса к себе на тарелку. Она всегда носила старомодные платья из дешевых тканей таких оттенков, что от них ее бесцветная внешность становилась еще более блеклой и серой. Как бы тепло ни было на улице, она никогда не надевала одежду с коротким рукавом или юбки, которые не были достаточно длинными, чтобы прикрывать колени. Ее религиозные убеждения были сильнее всех ее физических ощущений и заставляли ее отрицать даже такие объективные факторы действительности, как погода и смена сезонов.

— Что это значит? — недовольно спросила она дочь, забрав у нее кусок мяса. — Это отличный ростбиф. Ты же любишь ростбиф.

— Но только не такой жесткий. Неужели ты и правда готовила его сегодня. По-моему, ему уже больше ста лет.

Отец взъерошил свои ярко-рыжие волосы. Он выглядел намного моложе своего возраста, лет на сорок пять, а не на свои шестьдесят, хотя они и были с матерью ровесниками.

— Мило, — отозвалась мать, глянув на мужа, — нечего сказать.

— Твой дом — твоя крепость, — изрек в ответ отец.

Они снова продолжили свой ужин, и молчание затянулось еще на полчаса. В этом доме молчали чаще, чем разговаривали друг с другом. Тесс, будучи единственным ребенком в семье, помнила, как в детстве ее угнетала эта беспробудная тишина, наполнявшая все пространство вокруг нее. Она родилась почти сразу после свадьбы, «незапланированный ребенок», как думала она сама о себе.

Тесс еще почему-то запомнилось, как мать иногда недовольно повторяла, перебирая документы и глядя на ее свидетельство о рождении, что оно было отпечатано в Мексике.

Позднее она как-то сказала ей на это:

— Мама, как ты можешь определить это? Все, что ты знаешь о Мексике, — это то, что дядя Юлий рассказывал нам о приготовлении текилы.

Полное имя Тесс, записанное во всех документах, было слишком длинным — Тереза, Эстер Уэйнстейн Монаган. Ее родственники часто называли ее «Тессер», объединяя первую и вторую часть вместе. А после того как стал проявляться ее упрямый характер, начали называть ее Тести — «вспыльчивая».

В подростковом возрасте она пожелала называться «Тесс».

— Пусть это будет компромиссным решением, — сказал мать.

Компромиссы были чужды жизненным принципам ее родительницы, и Тесс прекрасно понимала, что мать просто скрывает глубокое недовольство ее поведением.

— У тебя характер отца, — добавила она позднее, что означало, что Тесс так же непримирима и несгибаема, как и ее отец.

О том, что Джудит и Патрик были недовольны занятием, которое избрала для себя их дочь в качестве профессии, можно было не говорить.

— Ты нашла себе новую работу? — спросил отец, когда они принесли на кухню остатки ужина. Мать заварила кофе, а Тесс достала из холодильника банку колы. При родителях она никогда не могла набраться храбрости пить пиво. Крепкие напитки тем более находились в доме под запретом.

— Еще нет, то есть не совсем. Кое-какой заработок у меня есть. Я собираю информацию для одного адвоката…

— А насколько он легальный? — взволнованным голосом спросила мать. — Они ведь зарабатывают очень большие деньги.

— Ничего особенного, это всего лишь небольшая подработка.

— И сколько же тебе за нее платят? — допытывалась мать, стараясь говорить как можно ласковее. Тесс удивилась такой необычной перемен:

— Не очень много.

— Не смей отвечать мне таким тоном, Тереза Эстер.

Тесс взяла кусок мяса с тарелки и принялась резать его ножом, делая вид, что собирается поесть, и надеясь, что хотя бы это избавит ее от дальнейших расспросов.

— Не знаю, отчего ты решила, что это нелегальная работа, — наконец произнесла она. Тесс всегда каждой клеткой кожи чувствовала растущее недовольство матери и с детства не любила доводить дело до ссор с ней. — Это хорошая работа, и за нее платят неплохие деньги. По крайней мере, я могу оплачивать свои счета.

— Я всегда платила по счетам, не делая ничего противозаконного.

— Послушай, они просто платят мне деньги и ничего больше.

— Надеюсь, ты не у Дональда работаешь в стрип-клубе, демонстрируя свою голую задницу?

— Что за подозрения у тебя возникают?

Патрик Монаган с укоризной посмотрел на жену, а затем и на дочь. Впрочем, как глава семьи, он избегал вмешиваться в отношения двух женщин.

— А ты думаешь, что будь у него деньги, он бы не нанял какую-нибудь танцовщицу? Знаешь, почему он давал тебе деньги? Да потому что ему было стыдно перед тобой. У него всегда какие-то грязные дела в его баре.

Тесс посмотрела на нее с некоторым раздражением.

— Если дяде Дональду захочется выписать мне чек, я его возьму, я не гордая, мне плевать, откуда он берет свои деньги.

На минуту воцарилось молчание. Тесс высказалась совершенно искренне, не считая нужным прикрывать свое истинное отношение к жизни никакими ханжескими принципами. Ей действительно было безразлично, откуда брали деньги те, кто нанимал ее на работу, в конце концов, это было их дело. Она не принадлежала ни к следственным органам, ни к налоговой службе, так отчего же ее должны были беспокоить чужие источники дохода. Но за дядю Дональда ей к тому же еще и было просто обидно.

— Ну, я, пожалуй, поеду, — сказала Тесс, быстро положив в раковину грязную тарелку и стакан.

— О, Тессер, — взмолилась мать, — не сердись на меня…

— Я не сержусь, — заверила ее Тесс, — мне еще нужно кое-куда зайти по делу.

Она и правда не сердилась. Скорее, ей не хотелось возвращаться домой слишком поздно ночью.

Но настроение ее испортилось еще больше, когда она прибыла в Феллз Пойнт и не смогла найти свободное место, чтобы припарковать машину рядом с домом. По ночам в этом районе жизнь била ключом. Тесс объехала магазин вокруг, затем выкатила на Бродвей, высматривая хоть какой-нибудь подходящий уголок. Ничего. В конце концов, ей пришлось оставить машину на платной стоянке. Совсем недавно она провела полдня в ожидании разрешения забрать свой автомобиль со штрафной стоянки, на которую его увезли ночью. И больше рисковать ей не хотелось.

В тот вечер в магазине Китти собралась целая толпа гостей в вечерних платьях и костюмах. «Вот дерьмо», — с досадой подумала Тесс, вспомнив, что Фрида Кало тоже должна была прийти в этот раз. Китти обещала подарить двадцать долларов тому, кто сможет наилучшим образом загримироваться и нарядиться в манере мексиканского художника Диего Риверы. Подобралось несколько наиболее конкурентоспособных лиц мужского пола, претендовавших на безупречное сходство с Риверой, все они были с черными усами и в белых рубашках. Но из них были отобраны только самые лучшие. Однако Китти была демократичной хозяйкой и оценила также костюмы и грим под Троцкого, которого изображал любовник Фриды.