Фиктивная семья отца - Елена Левашова

на меня длинную минуту, а потом подхватывает на руки и несет в спальню.

– Родион… Я хочу… – срывается с моих губ. Господи, как страшно и хорошо! И честно. Потому что я действительно хочу этого… Плевать на фиктивный брак. Пусть катится куда подальше.

Голова кружится, а земля словно уплывает из-под ног, когда Родион опускает меня на прохладные простыни. Накрывает мое тело своим – горячим и твердым. Целует губы, ласкает меня, как самое ценное и дорогое… Я с трудом сдерживаю слезы, удивляясь странной мысли: как один мужчина унижал меня и бил, оставляя на теле позорные отметины своего внимания, так другой – целует, гладит, ласкает, слегка покусывает, делая своей… Присваивает, боготворит, смотрит, как на музейный экспонат… И да – я чувствую себя прекрасной рядом с ним… Расцветаю, вырываясь из скорлупы неуверенности, в которую я себя замуровала. Принимаю его ласки и дарю свои… Целую его плотную, как бархат кожу, глажу широкие мускулистые плечи и… чувствую… Впервые чувствую приближение оглушительной мощи, которую никогда не испытывала… Тело сотрясает мелкая дрожь, а в глазах темнеет… Я хочу быть его женой. Хочу любить и дарить себя без остатка… Такому мужчине можно… И больше не хочу стыдиться. Я часто дышу и смотрю в глаза мужа. Плевать, какая я сейчас – растрепанная, красная как рак, беззащитная перед ним. Уязвимая… Подаюсь вперед, чувствуя его каждой клеточкой. Тянусь губами, и этот момент Родион выдыхает, обжигая не только кожу, но и сердце:

– Я люблю тебя, Поль. Люблю… Влюбился как юнец в первый же день.

Не понимаю, от чего я взрываюсь, как фейерверк – от его ласк или слов? Но вместо ответа я кричу. Пронзаю тишину комнаты протяжным стоном и обнимаю мужа, понимая, наконец, каково это – единение тел и душ…

– И я тебя люблю, – отвечаю отдышавшись. – Родя… Люблю. Ты самый лучший, ты…

Родион перекатывается на спину и увлекает меня за собой. Целует в лоб, веки, подбородок… Его твердые пальцы прохаживаются по моему позвоночнику, оглаживают углы лопаток и ямочки над поясницей… Боже мой, неужели у нас так будет всегда?

– Зачем я только затеял уборку в квартире папы? Ты не знаешь? Ты завтра же переедешь ко мне, Поль.

– Прямо завтра? – улыбаюсь я. – Ты же предложил мне фиктивный брак?

– Ты бы отказалась, предложи я настоящий. Я… боялся отказа. Так что, завтра новый переезд? Не позволю тебе больше жить вдали от меня… Люблю… Полька моя… Так люблю тебя… Ты такая красивая. Я намерен хорошенько все рассмотреть.

– О боже… Я стесняюсь. Я хотела сказать… Мне было хорошо. Я никогда… Я ни разу… – заливаюсь краской до корней волос.

– Забудь теперь об этом. Так теперь будет всегда, – Родион целует меня в губы, пробуждая спящее до времени желание. – Можно мне попросить кое-что?

– Да.

– Принеси свой подарок. И не вздумай оборачиваться простыней.

– Вот прямо так идти? Вот так…

– Да. Ты моя жена. Прекрасная, потрясающая, умная, нежная женщина… И я хочу тобой полюбоваться.

Глава 17

Полина.

Удивляюсь своей смелости… И откуда она взялась? Как можно быть такой бесстыдницей, Полька? Родион обжигает меня взглядом, а под ним словно сгорают остатки стеснения. Я нравлюсь моему мужчине… Безумно нравлюсь…

– Хорошо. Я сейчас же принесу твой подарок, – обольстительно улыбаюсь и вспархиваю с места. Вынимаю носки из сумочки и возвращаюсь в спальню.

– Иди ко мне, – шепчет Родион, приподнимаясь на локтях. – К черту все…

– Нет уж, – фыркаю я и потряхиваю носками в воздухе.

– Ух ты! Связала для меня?

– Для тебя.

– Думала обо мне, да? Уже тогда… Полька, я давно не чувствовал себя таким счастливым. Это какое то… Безумство…

Он притягивает меня к груди и целует в губы. И правда безумство… Не знаю, сколько проходит времени – на город опускается зимний вечер, уличные фонари вспыхивают, озаряя темные улицы приглушенным желто-голубым светом. Мне мало его губ… Мало рук и нежных объятий, тихих признаний и удовольствия, которое он дарит… Мало часов в сутках. Кажется, кожа лопнет, не в силах вместить чувства. Сердце замирает, а потом с разбегу бьет ребра. Словно злится на них за то, что не дают вырваться наружу. Какая я счастливая, мамочки… Я же просто… лечу…

– Поленька моя, оставайся до утра…

– Не могу, Родь. Фиска без меня никогда не ночевала, она испугается. Ты правда хочешь, чтобы мы переехали? Маленький ребенок – то еще испытание… Она может испортить твою мебель и…

– Перестань уже, а. Я люблю твою Бусинку, как свою родную дочь. И надеюсь на ответную любовь к моей дочери Оленьке. Знаешь, Поль, – хмурится Родион. – Я хочу, чтобы мы жили все вместе. Не нужна Олька Альбине…

– Я только за, – улыбаюсь и протягиваю ладонь к его щетинистой щеке. – Ты не против дома, Богородицкий?

– Нет. Завтра же займусь поиском дома. Ты права, Поль… Дети должны расти на свежем воздухе.

– И еще… кот.

– Какой еще кот?

– Рыжий пушистый кот. Я всегда мечтала… Кот для меня – символ уюта и дома. Можно мне…

– Еще спрашиваешь! Тогда еще лабрадора заведем и… болонку.

– Родион, это уже слишком, – обнимаю его я. Зарываюсь пальцами в волосы и дышу одним на двоих воздухом…

– Ничего не слишком. Я всегда просил у отца собаку, а он отказывал. Заведем лабрадора и назовем его Мартин.

– Расскажи мне, что тогда случилось?

– Партнер отца обвинил нас с братом в подмене отчётности. Отец много месяцев готовился к участию в федеральном тендере. В первоначальных документах были реальные цифры, а в тендерную комиссию попали совсем другие… Уж не знаю, как так вышло, но бумаги отвозил я… Папа проиграл. Победу одержал его конкурент. Не понимаю, почему он ему поверил? Ты знаешь, Поль… Я всю жизнь обижался на отца за это. Для него любой прохожий, посторонний или малознакомый имел большее значение, чем я… Он тогда поехал к Ивану – так звали партнера – и потребовал объяснений. Они вместе вошли на сайт и ознакомились с представленными кандидатами документами. Отец тогда испытывал финансовые сложности и очень надеялся на победу. Он залез в долги, чтобы обеспечить на счете необходимую сумму для заявки. Помню, как он вызвал нас на разговор. Это было нашим… последним разговором вживую – больше он не хотел нас видеть. Иван убедил его, что документы могли изменить только мы. Никто, ни один сотрудник фирмы не имел к ним доступа.

– Как это никто? Разве такое возможно? – возмущаюсь я.

– Возможно. Пароль от компьютера знали только мы с