Четвертый лишний - Владимир Колычев

Тая ничего не сказала, но потянулась за телефоном и набрала номер Станислава Сергеевича.

Кабинет просторный, потолки высокие, воздуха много, но все равно душно. А вентилятора нет, сплит-системы тем более, впрочем, хозяина кабинета это ничуть не беспокоило. Станислав Сергеевич не имел проблем с лишним весом, поджарый, глаза чистые, цвет лица здоровый, лоб сухой, никаких признаков пота. Но ведь и Трофим не страдал ожирением, а ему жарко, лицо уже мокрое. Или духота ему всего лишь мерещится? Волнуется он: столько уже рассказать пришлось – о ситуации, о своем положении в сложной обстановке. Возможно, в кабинете у профессора прохладно. Обстановка здесь вполне современная, мебель не из дешевых, и ремонт приличный – имейся нужда в сплите, систему бы установили.

– Значит, вы думаете, что ваших друзей убило прошлое? – выслушав Трофима, спросил Шевелев.

Пятьдесят четыре года мужчине, вроде бы и хорошо выглядел для своих лет, ну волосы седые, ну глубокая морщина на лбу, но в целом вид здоровый, холеный. А вот глаза уже как у старца, и мудрость в них, и усталость от прожитых лет.

– Я и сам в это не очень верю…

– Верите. Я вижу, что верите.

Шевелев смотрел на Трофима внимательно, но без напряжения. Он не видел в нем пациента, нуждающегося в его помощи.

– И мне страшно, – на всякий случай сказал Трофим.

– Вам страшно, – кивнул профессор. – Но вы все же надеетесь, что убийство ваших товарищей – всего лишь череда нелепых случайностей или результат наложенного на вас заклятия.

– Заклятия?

– Слова имеют силу. Кто-то позвонил вам, сказал, что вы умрете, злое пророчество стало сбываться…

– Слова имеют силу, – решил согласиться Трофим.

– Но сила эта не астральная, не трансцендентная, как вы сейчас думаете.

Сила эта – величина физическая, хотя и не поддается измерению. Сила эта убивает. Эта сила едва не убила Таисию Козьмину, эта сила могла стать причиной смерти Роберта Аврамова. Я говорю о людях, которых вы знаете, но не говорю, что причиной гибели этих людей могли стать вы. К сожалению, даже современная жизнь подчинена законам природы, естественный отбор никто не отменял, сильные всегда будут уничтожать слабых…

– Мы не уничтожали.

– Уничтожали. На подсознательном уровне, подчиняющемся законам природы. Не было бы вас, был бы кто-то другой… А может, и не было бы, если бы Роберту повезло. Однако ему не повезло. Тае тоже. Однако в любом случае я рассматриваю вашу компанию как перманентный и бездушный источник опасности… Но компания-то была. И я знаю, как вы унижали Аврамова, как издевались над Таей… Если я не ошибаюсь, среди ваших жертв был и Михаил Бондарев. – Шевелев смотрел на Трофима спокойно, но неприязненно.

– Да, был. И вы научили его работать над собой.

– И его научил, и Таисию. Они справились со своими фобиями, добились определенных успехов в жизни. А вот Роберт, к сожалению, сломался… Но я уверен, что мстить он вам не станет, – едва заметно качнул головой профессор. – Вы же это хотели услышать?

– Но кто-то же нам мстит. Уже отомстил… В нашей очереди остался только я.

– Не знаю, утешит это вас или нет… У меня богатая практика, за тридцать лет работы через мои руки прошло столько сломанных судеб, но ни один мой подопечный не убил своего обидчика.

– Вы учили мстить их по-другому.

– Я учил мстить? – удивился Шевелев.

– Таисия стала кандидатом наук, Бондарев стал уверенным в себе мужчиной.

– Жажда мести – сильный стимул для развития личности. Сильный, но настолько же опасный. Нет, я никого не учил мстить… Но в чем-то вы, пожалуй, правы.

– Я уверен, что вы учили контролировать силу ненависти. Но, возможно, Бондарев не смог справиться с ней. Или Аврамов.

– В Бондареве я уверен… – Шевелев задумался, значит, он сомневался в Робике.

– А в Аврамове?

– В Аврамове… Как погиб первый ваш товарищ? – из глубины раздумий спросил профессор.

– Его отравили.

– Как?

– Не знаю… Экспертиза молчит, и я не могу ничего сказать.

– Как погиб второй ваш друг?

– Его закололи, клинком из трости. Убийца был в старинном плаще и карнавальной маске.

– И где он его убил?

– На кладбище, когда хоронили Диму Евсюкова. Илья Муратов подумал, что это призрак, пошел за ним… Это был не призрак!

– Гм. Кладбище, старинный плащ, карнавальная маска, трость. А третий ваш товарищ как погиб?

– Его застрелили, в машине, возле магазина.

– Из старинного пистолета?

– Да нет, из современного. Возможно, с глушителем.

– Убийца был в плаще.

– Убийцу никто не видел.

– Странно. Если стреляли возле магазина, должны были видеть, – пожал плечами Шевелев.

– Значит, работал профессионал.

– Тогда это точно не Аврамов!.. Он, конечно, мог взяться за оружие, но он не профессионал.

– А Бондарев?

– Извините, больше я ничего не могу вам сказать. – Профессор выразительно глянул на письменный прибор с часами.

– А как же мой страх? – возмутился Трофим, решив, что его выставляют за дверь.

– Перед смертью? – сухо или даже бездушно глянул на него профессор.

– Перед смертью!

– Я не уверен, что вас преследуют из прошлого. Но вы-то осознаете свою вину, вы знаете, что вас может убить кто-то из тех, кого вы когда-то обидели. Значит, ваш страх не беспочвенный. А страх, вызванный естественным ходом событий, психическим отклонением не считается. У вас всего лишь фобия, но никак не паранойя, вам нужно к психологу, а не ко мне.

– А если этот естественный ход событий вызван поведением ваших пациентов?

– Я обязательно займусь этим вопросом, и с Аврамовым постараюсь поговорить, и с Бондаревым… И со всеми, кого вы обидели. Но свои выводы я изложу представителю закона, если будет сделан соответствующий запрос.

– А почему не мне?

– Я еще раз отмечу, что не имею к вам никаких претензий как доктор. Но как человек… – Шевелев поднялся, взглядом показывая на дверь. Как человек, он относился к Трофиму очень плохо, и это мягко говоря.

– Значит, ничем не можете мне помочь? – спросил Крупицын, поднимаясь со своего места.

– Помочь вам может полиция. Если следователю понадобится моя консультация, я охотно поделюсь своими соображениями. Обращайтесь в полицию!

– Полиция уже работает!

– Я буду рад, если правосудие восторжествует. – Шевелев продолжал смотреть на дверь, указывая Трофиму дорогу.