Ирландские предания - Джеймс Стивенс

время правления Дермода все по воскресеньям возносили свои молитвы, и сиды оставались на своих холмах.

Можно представить потому, с каким гневом смотрел он на приготовления жены своей в дорогу, однако же, хотя король может все, что может сделать муж?.. И он приноровился спать далее.

— В таком не ко времени деле я не участник, — сердито пробурчал он.

— Пусть и так, — ответила Бекфола.

Она вышла из дворца с одной служанкой, и, когда переступила порог, с ней что-то произошло, но как и каким образом это случилось, сказать трудно; ибо в одно мгновение она вышла из дворца и из мира и на втором шаге оказалась в Дивноземье, но как и сама не знала.

Собиралась она отправиться в Клюэн-да-Хайлех[78], чтобы встретиться там с Кримтанном, но, когда вышла из дворца, уж больше не помнила его.

Перед ее взорами и глазами ее служанки мир представал, каким он всегда и был, и окружали их знакомые им приметы. Однако цель, ради которой они отправились в путь, была уж иной и неведомой, и люди, которых они встречали по пути, были им неведомы, хотя и были им знакомы.

Они отправились на юг из Тары в Даффри, что в Лейнстере, но вскоре сбились с пути и попали в дебри. Наконец Бекфола остановилась и молвила:

— Я не знаю, где мы.

А потом, сидя на ветке, со злобой и ненавистью смотрела она на беснующуюся и рычащую свору внизу

Служанка ответила, что ей это тоже неведомо.

— И все же, — сказала Бекфола, — если мы пойдем прямо, то куда-нибудь да доберемся.

Они пошли далее, а служанка все поливала слезами дорогу.

Надвигалась ночь, серый холод и серая тишина, и объяты они были этим холодом и тишиной; и шли они в страхе, ибо обе не знали и не ведали, что ожидает их.

Когда взбирались они с трудом по шуршащему и шепчущему склону невысокого холма, служанка ненароком оглянулась, а глянув, вскрикнула, махнула рукой и вцепилась в Бекфолу. Та тоже поглядела туда и увидала внизу огромную темную массу, что рывками двигалась вперед.

— Волки! — крикнула служанка.

— Беги к тем деревьям! — приказала ей госпожа. — Мы заберемся на них и примостимся среди ветвей.

Побежали они, а служанка все стонала и причитала.

— Не залезть мне на дерево, — рыдала она, — сожрут меня волки.

Так и вышло.

Однако ее госпожа взобралась на дерево и на ладонь была она от брызг слюны, щелканья и клацанья стальных челюстей. А потом, сидя на ветке, со злобой и ненавистью смотрела она на беснующуюся и рычащую свору внизу, глядела на множество белых клыков в оскалившихся пастях и на разгоревшиеся красные угли в этих мечущихся и рыскающих глазах.

Глава III

Однако через некоторое время взошла луна, и волки убрались, ибо их прозорливый и опытный вожак заявил, что, пока они остаются тут, девушка тоже останется тут; и поэтому, от всей души проклиная деревья, стая ушла. У Бекфолы ныли ноги из-за того, что обхватывала она ими ветку, однако и не было у нее ни одной другой части, которая бы не болела, ведь даме сидеть на дереве несподручно.

Некоторое время она опасалась слезать с дерева.

— Эти волки могут вернуться, — говорила она, — ведь их вожак хитер и проницателен, и, судя по выражению его взгляда, который я поймала, когда он уходил, уверена: он собирается сожрать именно меня, и не будет вместо этого охотиться за другими женщинами на своем пути.

Она внимательно огляделась по сторонам, чтобы убедиться, не сидит ли кто в укрытии; она зорко и неторопливо вглядывалась в тени под деревьями вдалеке, чтобы посмотреть, не двигаются ли эти тени; и она прислушивалась к любому дуновению, пытаясь услышать подскуливание, зевоту или фырканье. Однако она ничего не увидела и не услыхала; постепенно ее разумом овладело спокойствие, и она начала считать, что минувшая опасность — это опасность, которой можно пренебречь.

Однако, прежде чем спуститься, снова оглядела она дремлющий вкруг нее мир черноты и серебра и заметила красный мерцающий огонек меж дальних деревьев.

— Там, где свет, опасности нет, — молвила она, а после оставила дерево и помчалась в том направлении.

И там, между тремя огромными дубами, набежала она на юношу, который жарил на огне кабана. Она поприветствовала его и села рядом. Однако после первого взгляда и привета юноша сей больше не смотрел на нее и с ней не заговаривал.

Когда кабан был приготовлен, он съел кусок и поделился с ней. Затем он встал и отошел от огня к деревьям. Бекфола последовала за ним, с сожалением сознавая, что в ее в жизни появилось нечто новое. «Ибо, — подумала она, — обычно юноши не разговаривают со мной, ведь я супруга короля, однако очень необычно, что этот юноша даже на меня не смотрит».

Однако, если юноша и не смотрел на нее, она-то хорошо его разглядела, и увиденное до того ей понравилось, что уж и времени далее думать не осталось. Ведь если Кримтанн был красив, то этот молодец был в десять раз пригожее. Кудри Кримтанна и впрямь были отрадой взорам королевы; глядя на них, она лучше ела и крепче спала. Однако вид этого юноши лишил ее желания вкушать пищу, а что до сна, то она страшилась его, ведь закрой глаза — и лишишься единственной непреходящей радости — смотреть на этого юношу не переставая, пока глаза могут видеть, а голова не клонится долу.

Они подошли к морскому заливу, приятному на вид, спокойному и освещенному круглой серебристой луной; молодец с идущей по его следам Бекфолой сели в лодку и поплыли к красивому скалистому острову. Там они двинулись вглубь, к огромному замку, в котором не было ни души, кроме них самих; там юноша заснул, а Бекфола сидела, глядя на него, пока неумолимый покой не смежил ее веки и она тоже не задремала.

Утром пробудилась она от громкого крика.

— Выходи, Фланн, выходи, сердце мое!

Юноша вскочил со своего ложа, перепоясался и зашагал к выходу. Его встретили трое молодцов при оружии, и все четверо двинулись навстречу еще четырем мужам, ожидавшим их неподалеку на лужайке. Затем эти две