Сны Землян - Дмитрий Савчатов

изуродовали вмятины решетчатого пола. Сообразив, что от этого уже толку не будет, то бросил его и стащил на пол последний саркофаг.

— Ну что, мудила. Теперь твой черед.

Из ящика донесся глухой, шелестящий смех.

— Вавилов… Почему ты не взялся за манипулятор голой рукой? Почему не соединил его, как хотел?

— Это уже два вопроса, — пропел Вавилов. — И оба вне очереди.

— Будь внимателен, Вавилов. На твой вопрос я уже ответил.

— Ответ такой себе, не конкретный, — он распахнул крышку и, встретившись взглядом с Древним, немного растерялся. В них блестел совсем другой разум, надменный и властный. — Тем более спрашиваю здесь я, а не ты. Что это? Последний раз спрашиваю. Если будешь юлить, пришибу, вот те крест. Не было вас дочерта и не будет еще столько же. Вас никто не знает, искать не будет. А вот это, — он взвесил на руке замоток, — утоплю в океане, так что вовек не сыщешь. Ну?

— Это мое, — прошелестел Древний. — Всегда было моим. Верни и я, наконец, вернусь домой.

— А, так ты он и есть.

— Да, я Атодомель. Первый. Тот, по чьей воле появилась жизнь на этой планете. Прояви хоть каплю уважения к создателю, пожалей моего слугу.

— Так значит, — Вавилов выпрямился. — Слугу. Значит, это не они, это ты нам мозг пудрил. Величие открытия! Боги! Привилегии избранных! Тьфу! Тьфу на тебя, создатель. Мелко и подло играешь.

Древний попытался встать, но Вавилов пнул его каблуком в плечо. Тщедушный слуга упал, не улыбнулся.

— И все же, почему ты не соединил его?

— Чутье подсказало. А тебе того и надо, а? Может его специально так и хранили, что б тебя обезвластить. Смерть здесь твоя, как у Кощея в иголке. Теперь мой вопрос, — он оглянулся и сел на помятый ящик, задумался. — А какой? Правды от тебя все равно не добьешься.

— Обещаю, что…

— Да, да, слова твои пустые обещанья, знаю все. Ты через слуг своих нас во услужение вводил тоже из любви. К себе. Черт, а. Выходит, что ты мне и нахрен не нужен. Ни ты, ни ответы твои. Лучше уж пребывать в неведении, чем блуждать во лжи.

Он встал.

— Тебя полезнее просто выключить.

Глаза Древнего беспокойно забегали, он нервно, как человек, сглотнул и подобрался, отпрянул в страхе.

— Стой, Вавилов. Да, я ошибся. Мне не стоило дурманить вас. Но пойми. Войди в мое положение! Я двадцать тысяч земных лет пребывал в заточении. Двадцать тысяч земных и двадцать миллионов вербарианских, запертый в генизе на Меркурии. Это огромный срок даже для Первого. Я ухватился за шанс вырваться. Любой бы поступил так же на моем месте! Другой такой возможности у меня бы не было. Древних осталось только три в одной системе. Вас я не знал, не знал в каком времени и в какой обстановке сейчас Земля. Я действовал так, чтобы выжить!

— Если бы я не спустился в ту пещеру, пред кем бы ты оправдывался? Пред марионетками?! О, нет, братец. У нас тут на Земле вралей и без тебя хватает. Да и какой ты бог, если опираешься на зеленых человечков.

— Других у меня нет.

— И захотел в нашем лице обнову завести?

— Да, хотел. Видишь, я откровенен с тобой.

— Ой, ли? Так. Хорошо. Что это? — Вавилов похлопал себя по карману. — Только и сейчас будь откровенен. Вместе с этими дольками я вынес целый мешок проницательности. Почую, что врешь, сразу пристукну.

— Это манипулятор. Держателя он наделяет властью над ментальностями. Как внешне, так и внутренне. Души живых и умерших становятся твоими слугами. Твоим материалом.

— Но тебе ведь он не нужен?

— Да, я могу обходиться без него. Но с ним моя сила мультиплицируется. Без него на зарождение жизни в вашей системе ушло бы гораздо больше времени.

— А вы куда-то торопитесь?

— Мы ценим рационализацию действий. Чем быстрее дело будет сделано, тем быстрее начнется следующее.

— Так, теперь… Теперь скажи, что зарыто под Эль Гизой. Что нашел Хосе Франсе?

— Останки народа Ра. Беженцы с вашего Марса.

— Они действительно были загублены вербарианцами?

— Да, но не намеренно. Им просто не повезло оказаться на траектории.

— То, что ты рассказывал о Вербарии правда? Они сами себя ухлопали?

— Нет. Их планета должна была стать трамплином для моего отправления домой. Их гибель, как и их создание мое дело, мое предназначение, как сеять жизнь, так и пожинать ее. Но я столкнулся с некоторой аномалией. И… Переоценил свои силы, — Древний замолчал, будто задумался. — Если бы не репликант Крайтер, если бы не моя глупость и самонадеянность, то я бы уже давно был дома. Меня заточили смертные, но обманом, о проницательный, я вырвался, вынуждено оставив Крайтеру манипулятор. А его нужно было вернуть. Не торопиться и вернуть. Но я посчитал, что справлюсь с аномалий и без него. Но, как видишь, я здесь, говорю с тобой, а не благоденствую в…

За спиной раздался тяжелый стук в дверь.

— Вавилов! — голос принадлежал Зауру. — Открывай, черт тебя подери!

Удары переменились, стали отрывистей и тверже. Один, второй, третий и дверная ручка отвалилась, впуская в керню отобедавшую команду. В руках у Заура блестел огнетушитель. Вавилов даже руки не успел поднять, как этот самый огнетушитель опустился ему на голову.

* * *

Очнулся Вавилов в холоде и боли. Первое и второе как-то чудно перемешалось в новое, вдвойне неприятно чувство. Он шевельнул сведенными за спину руками и по скованности запястий понял, что связан. Приподнял голову и стукнулся лбом о металл.

— Эцих…

Губы едва слушались. Сухие и твердые они, казалось, были неподъемно велики. Ноги… Тоже связаны. Вавилов затих, прислушался. Гул. Но, нет, это не его голова. Это… Двигатель вездехода. Густой страх наполнил ящик, утопил в себе Вавилова.

Его куда-то везли.

Он дернулся, вновь ударил лбом короб, уперся коленями в крышку и напряг ноги, что было сил. Крышка тренькнула, заскрипела, в виски ударила кровь, а перед глазами замаячили стеклистые «червячки». Пришлось отступить.

Отдохнув немного, он толкнул плечом стенку. Ящик скрипнул и как будто поддался. Он толкнул еще, но на это раз ящик гулко ухнул и не сдвинулся с места. Тогда Вавилов пихнул неволю другим плечом. Еще и еще — ящик куда-то уверенно двигался. Глухие удары стали звонче, да и звук двигателя в паузах отдыха различался явственней. Наконец, после очередного толчка, ящик повело и он грохнулся.

Теперь Вавилов лежал лицом вниз. Он снова напряг ноги и уже пятой точкой уперся в крышку. Повторного натиска замки-защелки не выдержали, выгнулись и открылись. Вавилов скатился