Отражение в мутной воде - Елена Арсеньева

О господи, эти москвичи… пупы земли!

– К счастью, улица Хабаровская гораздо ближе. Садитесь наметро – прямо на Курском вокзале – на радиальную линию – и езжайте до«Щелковской». Там пройдете мимо автовокзала к остановке. Автобусов оттудаотправляется куча, только внимательно смотрите на номера, а то завезут в другуюсторону. Спрашивайте магазин «Ганга», после него – буквально две остановки – ибудет такой спальный район. Сойдете на площади, с одной стороны – почта, сдругой – магазин «Океан».

– Ну надо же, почти как на Дальнем Востоке, – усмехнуласьТина. – Там тоже с одной стороны океан… Но сам Хабаровск, ей-богу, найти легче,чем эту вашу улицу. Лучше я возьму такси, вы скажите номер дома – и все.

– О, я придурок! – вскричал Славик. – Такси! Ну конечно! Уменя же машина у подъезда стоит. Я сам за вами приеду, всего-то и делов. Ничеготут с хоромами за час не случится. Вы на Курском… значит, так, в этой каше мыпотеряемся. Поезжайте-ка на Арбат, у вас там прямая линия. Встретимся возлекинотеатра «Художественный». Знаете, где это?

– Да уж конечно, кто его не знает. А как мы с вами найдемся?

– Я буду в белой куртке. Рост средний, волосы такие… ну,обыкновенные. А вы?

– Я высокая, волосы темно-русые, до плеч, глаза серые. Одетав джинсы…

– Отлично! – обрадовался Славик. – Если волосы до плеч иодета только в джинсы – это кайф! Ну, сговорились? Ровно в десять. Кинотеатр«Художественный», белая куртка. До встречи!

– До встречи, – невольно улыбнулась Тина, вешая трубку.

Ну, слава богу! Кажется, ее скитания довольно бодродвинулись к концу!

Она сделала от телефона не меньше десяти шагов, прежде чемсообразила, что такая примета, как темно-русые волосы до плеч, со вчерашнеговечера морально устарела.

Черт! Заболтавшись, она совсем забыла, как выглядит теперь!С этой-то малиново-рыжей головой Славик отыщет ее хоть в центре всероссийскогомитинга по поводу отставки президента.

Тина рванулась к телефону, чтобы перезвонить, однакоработающие автоматы (три из десяти) оказались уже заняты, вдобавок к каждомувыстроилась очередь.

Она потопталась растерянно, потом махнула рукой. Славикнаверняка уже уехал. Да и ладно, ей ведь известна его основная примета – белаякуртка. Уж как-нибудь не потеряются.

Через час она уже так не думала.

* * *

Да, Москва – слишком большой город… И людей в нейпросто-таки непотребно много! И даже на сравнительно малом пространстве междукинотеатром «Художественный» и рыжим теремком – выходом из метро – их собралоськакое-то нечеловеческое количество. Причем вся эта масса, разумеется, не стоялана месте, а толклась, двигалась, перетекала, меняла формы, очертания и состав.

Конечно, встречу следовало бы назначить в каком-то другомместе. Ведь в одиннадцать в «Художественном» начиналась премьера какого-токинематографического шедевра, и народ брал входы с бою. Премьера, похоже, быланастолько престижная, что милиция рукой махнула на порядок и правила,запрещающие стоянку автомобилей. Теперь несколько несусветных иномарок сверкалибоками неподалеку от входа в метро. Они да милиционеры были наиболеестабильными фигурами в этой светской тусовке, в которой Тина, как ни тщилась,не могла рассмотреть ни одной белой куртки.

В основном публика была одета парадно, то есть в черное. Илитраурно – это уж в зависимости от восприятия жизни. Тоже неплохой тест на общийнастрой организма, пессимистический или оптимистический, не хуже каноническихконьяка и клопов! Тине, например, казалось, что она находится на грандиозныхпохоронах.

Название фильма – «Сердце президента» – тоже изрядноотдавало прозекторской. Хотя, судя по анонсу, трупов вскрывать в фильме непредполагалось. Просто некая ушлая парочка невзначай выяснила (так,мимоходом!), что еще во время своей знаменитой операции первый законноизбранный президент всех россиян оказался на грани смерти, которая можетнаступить в любую минуту. А может и не наступить. Однако, чтобы не рисковать,не утратить власть, заработанную кровью и потом (чужими, но это не суть важно),семейство быстренько сыскало хорошо натасканного двойника, затолкало его вапартаменты, а чуть живой оригинал тайком импортировало в некое карманноекоролевство.

Жуть, словом. Двойники, двойники… Тридцать пять тысяч однихдвойников!

Тина, которой делать было решительно нечего, прочла анонсраз восемьдесят – и все более исполнялась смутного раздражения. В конце концовона определила его причину. Дело было даже не в теме, навязшей в зубах. Тина,хоть тресни, не верила, что двое самых обычных людей, случайно брошенные вобъятия друг другу превратностями судьбы, способны спасти Россию! А судя поаннотации, в конце фильма происходило именно это. Чтобы двое русских нашли исилы, и деньги, а главное – преодолели первейшее национальное свойство – лень…Сомнительно! По мнению Тины, общероссийский тридцатилетний период сидениясиднем еще не кончился, а потому фильм обещал быть недостоверным исторически ипсихологически.

Тина отвернулась от афиши. Ее уже не держали ноги, онаперестала мотаться между кинотеатром и метро, как «челнок» между Россией иТурцией, и села на ограждение подземного перехода, безнадежно вглядываясь вмельтешение лиц.

Конечно, здесь были не только любители «жареных» киношек, нои вполне нормальные люди. Некоторые из них явно кого-то ждали. Высокая изящнаяблондинка, увешанная хорошенькими щеночками красного ирландского сеттера, ждалапокупателей. Красивый энергичный мужик с волчьими ушами, похожий одновременнона Цезаря и Калигулу, но державший в руках почему-то не меч, а футлярвиолончели, наверное, поджидал ту, которой он смог бы сыграть лирический пассаждля виолончели и сердца… Или вон тот невысокий худощавый парень в чернойкуртке, который непрестанно с кем-то переговаривался по сотовому телефону,впиваясь глазами в толпу, – он тоже ждал… Кого?

Тина от нечего делать, вдобавок подстегнутая нестандартнымиобстоятельствами жизни, ударилась немножко в детектив: он был милицейскимопером и ждал преступника. Выслеживал его! Подстерегал! И при этом информировалпо сотовому какого-то полковника с усталыми, но добрыми глазами о том, как идетоперация.

А как она, интересно, идет? Тина отклеилась от парапета ипрошла мимо приглянувшегося ей «опера», услышав обрывок фразы:

– …кинуть нас, как последних лохов! У меня просто руки чешутсяпулю влепить!

Во рту сразу стало кисло. Эта лексика была ей уже слишкомхорошо знакома. Никакой он, конечно, не «опер», а, пожалуй, киллер!