Это серьезно - Джеймс Хедли Чейз

– Что еще знает Малих?

– Он знает о Фонтеце и о Кермане, – она посмотрела на него. – И еще… Ему известно, что ты работаешь на Радница.

Гирланд уставился на тлеющий кончик сигареты.

– Смекалистый парень, ничего не скажешь… Он прав, я действительно работаю на Радница. Мне ничего не оставалось… Я вовсе не пытаюсь оправдаться, я сыт по горло работой на этого скрягу Дорна. Радниц предложил мне пятьдесят тысяч за поимку Кейри. У Генри есть микрофильмы, порочащие Радница. Какое мне дело?.. Он хорошо платит, Дорн никогда не заплатит таких денег!

– Неужели все дело в деньгах, Марк?! У меня они есть! Мы можем скрыться. Мы обойдемся без денег Радница! Только люби меня…

– Нет, Джанин, – Гирланд покачал головой. – Я не создан для тихого счастья. И ничего с этим не поделаешь.

Она подняла на него глаза, губы ее дрожали.

– Наверное, ты прав… А что мне теперь делать, не знаю. Для меня все кончено!

Гирланд посмотрел на нее. Только теперь он понял, насколько безвыходно ее положение.

– Ты думаешь, Керман сообщит Дорну о своих подозрениях?..

– Не сомневаюсь. Он очень проницателен, но меня беспокоит не Дорн.

– Но ведь Малих не знает, что ты мне все рассказала.

– Он приказал сегодня вечером привезти тебя к нему. Якобы у Хильды собирается компания и она хочет с тобой познакомиться… Малих знает, что Фонтец – связной Кейри, а ты ему больше не нужен. От тебя надо избавиться.

– Сегодня вечером у меня, возможно, будет встреча с Фонтецем, а завтра я с удовольствием поеду к Хильде. Так ему и передай.

– Но он приказал привезти тебя сегодня!

– Ничего, подождет до завтра. Ты скажешь, что не смогла заставить меня пойти сегодня, что твоя настойчивость вызвала у меня подозрения.

– Хорошо, – со вздохом согласилась она. – Как бы я хотела, чтобы это все поскорее кончилось!

Гирланд сел рядом с ней на кровать.

– Почему бы тебе не улететь в Париж завтра же! Скажи Дорну, что больше не хочешь на него работать. Если встретишь Малиха – пошли его к черту!

Он понимал, что говорит чепуху, но не знал, как ее успокоить.

Она обвила руками его шею.

– Марк, еще один миг любви, последний! Не говори больше ни слова, только возьми меня!

Она мягко привлекла его к себе.

Миниатюрный микрофон, передававший каждый звук на магнитофон, помещенный в соседней комнате, фиксировал только ее невнятный шепот, прерывистое дыхание и стоны…

Самолет из Парижа приземлился, и через несколько минут пассажиры начали спускаться по трапу. Два человека – один высокий, другой низкий, плотный – двигались в толпе. Каждый в руке нес легкий чемоданчик. Они были одеты в тропические костюмы, плохо сидящие на них, очевидно, купленные в спешке.

Толстяк, пока они шли к пункту полицейского контроля, жадно смотрел по сторонам. Его глаза буквально пожирали пышных африканок, столпившихся за барьером, который отделял встречающих от летного поля. Второй пассажир – высокий, с холодным и безразличным лицом, даже не смотрел на них.

Борг был в Африке впервые, и все поражало его.

– Ты видишь этих африканок? – оживленно болтал он. – Ну и туши! Представь себе…

– Заткнись, – сказал Шварц, не глядя на него. Он поставил у своих ног чемодан и осмотрелся. К ним приближался африканец в красной униформе.

– Вам в отель «Гор»? – спросил он.

Борг кивнул головой, оба подошли к автобусу, купили билеты и сели. Накануне поздно вечером Радниц получил шифровку от Гирланда. Содержание ее было настолько туманным, что не могло удовлетворить Радница. Он вызвал Борга в отель «Георг V».

– Полетишь со Шварцем в Дакар утренним самолетом, – приказал он. – Выясните, чем занимается Гирланд и почему он теряет так много времени. Как только встретитесь с ним, немедленно вышлите рапорт. Борг очень жалел, что Радниц послал с ним Шварца. Он хотел провести время в свое удовольствие, а в компании со Шварцем на это было трудно рассчитывать.

В отеле Борг зарегистрировался. Номер для них уже был заказан, об этом побеспокоилась секретарша Радница. Заполняя карточки полицейского учета, Борг спросил:

– У вас в отеле остановился мистер Гилчерт?

– Да, сэр, он, должно быть, у себя, – портье взглянул на ящик с ключами. – Можете позвонить ему по телефону.

Портье поднял трубку и позвонил в номер. Это было как раз в то время, когда Марк утешал Джанин и не слыхал звонка в своем номере. А если бы и слыхал!..

– Извините, месье, – сказал портье, – номер не отвечает. Может быть, мистер Гилчерт на пляже, а ключ у него с собой.

– О'кей, – сказал Борг. – Я буду у себя. Когда он появится, позвоните мне в номер.

Лейтенант Амблер провел Кермана в маленькую комнатку, где было только два стула, стол и телефон.

– Это прямая связь с Парижем, сэр. Здесь вам никто не помешает. Что-нибудь еще?..

– Нет, спасибо, лейтенант. – Керман сел за стол и вызвал по телефону службу Дорна. Затем достал блокнот и карандаш и принялся ждать. Минуты через три четко, как из соседней комнаты, он услышал голос Дорна.

– Это Керман. Я звоню из посольства в Дакаре. Давайте перейдем на шифр, мистер Дорн. – Он нажал на ручку шифровального аппарата.

– Принимаю, – ответил Дорн. – Что произошло?

– Очень многое, – Керман торопливо закурил сигарету. – Я буду передавать вам по порядку. Если вы захотите задать вопрос, остановите меня.

Со всеми деталями, очень обстоятельно он сообщил о встрече с Джанин в аэропорту, а затем все последующие события. Он различал напряженное дыхание Дорна и даже шорох бумаги, на которой тот делал пометки.

– Дайте мне описание этого так называемого шведа, – резко прервал его Дорн.

– Очень молод… Рост шесть футов четыре дюйма, светловолосый, глаза зеленые… Красив! Если он швед, тогда я – генерал де Голль!

С минуту Дорн молчал, затем заговорил:

– Это Малих, лучший русский агент. Я с ним встречался. Это, безусловно, Малих!

– Вот именно! – сказал Керман: все американские агенты знали Малиха как профессионала высокого класса.

– Так что же будем делать?

– Вы не ошиблись, с ним была Джанин?

– Они сидели вдвоем в автомобиле. Давайте будем смотреть фактам в лицо, мистер Дорн. Похоже, что Джанин – двойной агент. И можно заложить последний доллар, что в момент опасности она будет не с нами. Что же мне предпринять?

Дорн, сидящий за своим столом, заваленным кипой рапортов, почувствовал противный холодок где-то в животе.