Украденный Христос - Дж. Р. Лэнкфорд

– Buongiorno, padre. Come sta?[6]– крикнул тот и швырнул Бартоло номер лондонской «Таймс».

– Buongiorno! Bene grazie![7]– ответил священник и взглянул на ясное небо.– Che bella giornata![8]

– Si, si. Ciao, ciao![9]

– Чао! – помахал мальчику Бартоло, сунул газету под мышку и оглядел заснеженные альпийские предгорья.

Его ждал добрый завтрак, приготовленный монахинями-кларисками.

Когда Феликс отпер лабораторию, часы уже пробили десять. До тех пор Аделина была рядом, пыталась разубедить его, но и она ушла.

Он закрыл дверь на ключ, взглянул на копию плащаницы, на окружающее его супероборудование. Только ли по воле случая клиника «Гора Синай» отказалась выделить площадь под его новые проекты, тем самым вынудив построить собственную лабораторию?

Феликс задумался о том, что потерял за минувшие двое суток: любовь Аделины, преданность сестры, доверие коллег, которых сам же собрал в Турине, душевный покой.

Предстоящие страдания его не страшили, ведь Иисус тоже страдал. Беспокоил лишь страх неудачи. Христос знал, что делал, а он…

Феликс произнес первое, что пришло в голову: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною».[10]

В дверь постучали.

– Да-да?

– Доктор, это я, Мэгги.

– Мэгги, я…

– Я вам кое-что приготовила.

Девушка пригласила завтракать, и только сейчас Феликс понял, что умирает с голода. Он проследовал за ней на кухню и проглотил все до крошки, пока Мэгги наводила чистоту, а затем сердечно поблагодарил ее и метнулся назад, в лабораторию. В тамбуре переоделся в свежий халат, маску, шапочку, вымыл руки и направился прямиком к инкубатору. Открыв его, нашел чашку Петри с раствором. От нетерпения путались мысли. После того как он извлек клетки крови, у него появилось время, однако не так уж много. Клетки нельзя содержать в культуре до бесконечности. Прежде чем начинать, нужно подготовить остальное. Оборудование придется переправить в Клиффс-Лэндинг – именно там он начнет подготовку матери.

Феликс закрыл термостат, снял перчатки и сел за стол, думая, как его угораздило упустить из виду такой важный момент и не озаботиться поисками матери заранее. Кому, как не ему, следовало знать, что Аделина откажется? Теперь его внимание было обращено на церковь. Они с Франческой заказали службу в церкви Святого Томаса Мора. Феликс знал нескольких молодых прихожанок оттуда, или, скорее, они знали его. Одна из них могла подойти, правда, он даже не помнил ее имени. Впрочем, начни он посещать все мессы и прочие церковные мероприятия, кто-нибудь да отыщется – не одна, так другая. А нет – придется озадачить поиском суррогатной матери своего адвоката.

С другой стороны, если донорская ДНК неважно сохранилась, ее «починка» займет не одну неделю, при полном отсутствии гарантий. Без приемлемой ДНК говорить о прочем бессмысленно.

Феликс выдвинул средний ящик и нашел там дневник, чувствуя какой-то подвох. Он посмотрел на блокнот, потом на свой пенал, справочники, каталоги и телефон, смутно понимая, что что-то не так. Может, он переутомился? Может, сказалась смена временных поясов?

Феликс подошел к раковине и налил воды в графин, вспоминая один случай из детства. Когда ему было девять, его сбила машина и он несколько дней пролежал без сознания, а очнулся с ощущением того, что тянет через соломинку воду. Потом он узнал, что мать, сидевшая у его кровати, пыталась заставить его пить, считая воду лекарством от всех болезней.

Спустя несколько минут Феликс вернулся к столу с полным желудком воды, верой в целостность ДНК и намерением приняться за дело.

Сначала он запланировал посещение лаборатории искусственного оплодотворения – получить там списанные яйцеклетки; однако при нехватке времени этот этап можно пропустить. Сейчас Феликс не видел нужды практиковаться. «При наличии хорошей ДНК создать жизнеспособный эмбрион – не проблема»,– подумал он и позвонил в церковь, чтобы узнать расписание, а затем полистал каталоги и выбрал необходимое для дальнейшей работы оборудование. В компании, которая обустраивала его лабораторию и медицинский кабинет отца, обещали заняться его рабочим местом в Клиффс-Лэндинге, как только он даст сигнал. Затем Феликс договорился со своим адвокатом о получении нужных справок и разрешений. На все ушло меньше получаса. До мессы в четверть первого оставался час. В половине шестого должна состояться еще одна, но Феликс намеревался посетить обе.

Он натянул хирургическую маску, готовясь приступить к отделению целых клеток крови от фрагментов с использованием метода фракционирования, подразумевающего разделение частиц разной плотности и объема. Достаточный градиент достигался в течение сорока пяти минут. Еще можно было успеть к полуденной службе.

И тут в дверь опять постучали. Феликс подошел к домофону с твердым намерением вывесить табличку с надписью «Не беспокоить».

– Кто там?

– Это опять я, сэр.

– Мэгги, я занят. Если дело терпит, поговорим позже.

– Прошу вас, доктор, впустите меня.

– Неужели нельзя подождать?

– Пожалуйста!

Феликс рывком распахнул дверь. В передней стояла Мэгги, беспокойно глядя на него и переминаясь с ноги на ногу. На руках у нее были перчатки, как если бы она готовилась к уборке. Феликс опустил маску.

– Ради всего святого, Мэгги! Я ведь просил меня не дергать! Что случилось?

Она сжала ладонь в ладони.

– Я…

– Что? Говори быстрее.

Она зажмурилась. Ее неожиданно пробрала дрожь.

– Я знаю, что вы задумали.

– Что?

– Я знаю,– повторила она шепотом.– Вы хотите клонировать Иисуса.

Феликс втащил ее в лабораторию, жалея, что вовремя не уволил.

– С чего, интересно, ты это взяла?

Мэгги, тяжело дыша, схватилась за сердце.

– Я слишком любопытная. Ничего не могу с собой поделать.

– Любопытная?

Только тут он сообразил, что было не так на столе. Вчера ночью он оставил дневник снаружи, а не в ящике стола. Значит, его трогали. Феликс хлопнул себя по щеке и простонал: