Книга чая. Магия, пропитанная ядом - Джуди И. Линн

– Ненаглядная тетушка Ян… – она берет руку женщины, возлагая надежды на свое обаяние. – Мы хотели быть полезными, чтобы не сидеть без дела, но мы подвели вас в наших намерениях. Вы правы; теперь вы обязательно должны сообщить министру обо всем, что мы видели. Передайте ему, что именно вы были той, кто даровал нам мудрость и храбрость поступить правильно.

Теперь Управляющая Ян выглядит словно кролик, загнанный в капкан; она отмахивается от Лиан и качает головой:

– Нет… теперь мне все ясно. Уверяю вас, в этом нет никакой необходимости.

– Но вы преподали нам такой важный урок! – с преувеличенной искренностью восклицает Лиан. – У нас нет другого выбора, кроме как…

– О, перестань, глупая девчонка! – рявкает Управляющая Ян. Она закрывает глаза, переводит дыхание и массирует пальцами виски. – Чем дольше я остаюсь во дворце, тем больше сил он из меня высасывает.

– Присаживайтесь, тетушка, – уже мягче говорит Лиан, подводя ее к табуретке.

Когда женщина проходит мимо меня, я улавливаю необычный запах – отчетливо чувствуется кора агарового дерева, а в нос остро бросается сладость высушенной мандариновой корки. Лекарственные запахи, которые частенько встречались в мастерской моего отца. Присмотревшись получше, я замечаю землистый оттенок ее кожи и лиловые тени под глазами. Эта женщина больна, и, судя по крепко сжатым губам, ей больно.

– Бабушка, ты хорошо себя чувствуешь? – во время нашего спора Цин'эр стоял у двери, но сейчас он подошел ближе, чтобы нагнуться к ней.

– Да, не переживай обо мне, Цин-Цин, – вздыхает она. – Это всего лишь головная боль, которая, похоже, никогда не пройдет.

Несмотря на то что она пришла сюда, чтобы обвинить нас в обмане, в этот момент я не чувствую к ней ничего, кроме жалости. Наставление отца крепко засело в моем сердце: нельзя стоять в стороне, когда кто-то страдает.

– Могу ли я налить вам чашку чая? – спрашиваю я. – Возможно, это поможет.

Управляющая Ян уже было отворачивается, бормоча себе под нос о делах, которые она должна успеть выполнить, но Цин'эр начинает услужливо массировать ее плечи.

– Ты всегда сетуешь на то, как несправедливо, что шеннон-ши служат только придворным, но вот и нам подвернулась возможность! Наконец-то мы своими глазами сможем увидеть это волшебство. Словно мы в чайной с видом на реку, с отличной музыкой и хорошенькими дамами!

На сморщенном лице женщины проступает краска, словно она смущается невинных слов мальчика.

Лиан подбадривает ее улыбкой:

– Отец Нин – врач. Она может помочь.

Управляющая Ян смотрит на Лиан, а затем на меня.

– Иди! Скорее! – подначивает Цин'эр. – Пока она не передумала.

Я иду к шкафу у стены, где хранятся наши ингредиенты. Листья чая, которые есть у нас в комнате, представляют собой обычный рассыпчатый сорт, тем не менее качество у них лучше, чем все, что нам когда-либо удавалось приобрести в нашей деревне. Еще у меня есть остатки цветков османтуса с моего неудачного выступления в первом этапе состязания – чай, который судьи так и не попробовали.

В шкафу выставлено несколько чайных сервизов. Я выбираю один кремового цвета с синей окантовкой по краю, однако мой взгляд задерживается на другой чайной посуде: на сервизе холодного белого цвета с зелеными разводами и на сером с узорами. Дома у меня остался мой дядя – торговец, который странствует по региону и продает чай и глиняную посуду из нашей деревни. В его кабинете есть целая полка с различными чайными приспособлениями, которые он собирал во время своих путешествий, он очень любит хвастаться своими находками. Дядя рассказывал, как один сервиз ему был подарен высоким чиновником, а другой – знаменитым капитаном корабля. Мне никогда не разрешали прикасаться к ним, только любоваться на расстоянии. Но здесь даже слугам позволено пользоваться такими прекрасными изделиями.

Вода в глиняном чайнике быстро закипает. Листья завариваются, и я наливаю чай в чашку и добавляю пару крошечных цветков османтуса. Они всплывают на поверхность, окруженные пузырьками.

Любимым цветком моей мамы был помело, но он цвел совсем недолго весной. Летом она предпочитала сладкий аромат османтуса. Осенью аромат цветка меняется, поэтому вместо чая зачастую его собирают для вина. В одной из историй, которые рассказывала мама, говорилось о том, что первое дерево османтуса выросло таким высоким и мощным, что однажды ему удалось затмить луну. Разгневанный Небесный Император наказал нерадивого бессмертного и сделал его ответственным за небесный лес. Он был навеки привязан к нему и проживал свою бессмертную жизнь всего в десяти шагах от великого дерева османтуса. Ночами, когда луна прячется в тени, это происходит из-за того, что дровосек снова заснул и не успел укоротить его крону.

Управляющая Ян берет чашку и вдыхает.

– Пахнет персиками, – удивленно говорит женщина.

Хотя Цин'эр не прочь поболтать еще, Лиан отводит его в сторону, чтобы показать ему что-то, потому что девушка поняла – мне нужно сконцентрироваться, чтобы попрактиковаться в своем искусстве.

Моя мама прибегала к магии шеннон-ши, чтобы вытянуть из души правду и проблемы, которые беспокоили человека. Словно тени луны или обрезка ветвей дерева. Я попросила раскрыть скрытые воспоминания судей на соревнованиях, а теперь хочу узнать истинную причину боли Управляющей.

– Пускай чай принесет вам покой, – шепчу я. Женщина делает глоток, и я закрываю глаза, готовая внимать.

Острая боль молниеносно пронзает середину моего лба, подобно острию иглы. Она вырывается наружу. Я шиплю от резкой боли. Затем боль проникает мне в рот, вызывая горечь, которая распространяется от языка к горлу.

– Что происходит? – Голос Управляющей смутно доносится откуда-то издалека. Я заставляю себя вдохнуть и дышать, несмотря на боль. Моя мама тоже чувствовала подобное, когда люди открывались ей? Она принимала чужую боль в себя? В моем сознании расплывается образ, который расширяется, подобно акварели на холсте.

Я чувствую, будто я нахожусь одновременно где-то вовне.

Я ощущаю твердую поверхность стола под рукой, но также я нахожусь где-то еще. Я парю над нами, наблюдая за тем, как Управляющая смотрит на меня. Как бы мне хотелось, чтобы мама сейчас была здесь, чтобы она показала мне, как нужно действовать, чтобы научила меня…

Смотрели ли на нее люди с огнем в глазах, с предвкушением или опаской?

Боль не только в моей голове. Она распространяется, подобно корням, словно щупальца, которые прокладывают себе путь сквозь мое тело – ее тело. Виноградная лоза сжимает мне сердце, сдавливает органы так, что мне становится трудно дышать.

Это беспокойство губит ее. Тревога разъедает ее желудок, а мысли не дают спокойно спать по ночам.

Я распахиваю глаза со вздохом.

– Цин'эр! – я вскрикиваю, и мальчик сразу же появляется передо со мной. – Сходи в кладовку и принеси несколько кусочков дудника и пять горстей сушеного корня астрагала. Постарайся выбрать самые тонкие корешки.