Банк - Дэвид Блидин

У Стеф был лишь один соперник по части тусни: Блудный Сын. Я всячески старался его игнорировать, но этого гада невозможно было не заметить — он непринужденно гулял по залу от одной компании к другой, заставляя обычно надутых дам бесстыдно хихикать, как бы случайно проводя пальцами по его выпуклым грудным мышцам и ничуть не смущаясь присутствием очередной пассии — стройной светловолосой богини в серебристом платье с открытыми плечами.

Ну и фиг с ним. Тусовочная некомпетентность — не самый страшный недостаток на свете. Даже не обидно, что я уже слегка поплыл. Мы пробыли на вечеринке меньше часа, я выпил всего два бокала для настроения, но сегодня бармен смешивал чертовски крепкие коктейли. Возможно, отчаяние в глазах решившего выпить позволяло лысому мужику в черном жилете и очочках, как у Джона Леннона, угадывать острую нужду клиента в жидком кураже еще до того, как тот приближался к темно-коричневой стойке. Не помогла даже предусмотрительность Лулу Хейфеншлифен, запланировавшей начало праздника на шесть часов: открытый бар ломился от мечты анонимного алкоголика — «Серый гусь», «Куэрво», море мерло и каберне совиньон, и только много позже ничего не евшие с обеда гости получали возможность перехватить кусок-другой. Элегантно оформленные закуски проплывали по залу на серебряных подносах, но есть там было практически нечего: микроскопические ломтики экзотических овощей, суши с тунцом под соусом «Тартар» и крошечные грибные китайские рулетики размером с детский мизинчик. Жалкие крохи не могли впитать водопады спиртного, которое собравшиеся буквально заливали себе в глотки.

Подошел Стар со своей дамой, веснушчатой женщиной с блестящими заколками в волосах и в чулках с ромбиками.

— Ну что, нормально смонтировали? — взволнованно спросил он.

Пессимист показал два больших пальца.

— Твое произведение скоро предстанет на суд широкой аудитории.

Стар поковырял ножкой пол.

— Вы не передумали? Все-таки хотите это устроить? Если кто-нибудь узнает, нам полный…

— Старче, — проникновенно сказал Пессимист, отхлебнув пива. — Не забивай свою прелестную голову пустяками. Соберись с силами и расслабься по-человечески!

И словно по условному сигналу, мимо пронесся шквал шуршащей тафты пастельных тонов и землистых твидовых костюмов. Долетев до танцплощадки, этот коллаж из «Джей кру» рассыпался на дюжину представителей племени операционистов, кинувшихся отплясывать буги при первых звуках «Макарены». Очевидно, все они были буйно и безудержно пьяны — об этом красноречиво свидетельствовали классический галстук, повязанный на голову одного типа, и футболка с надписью «Я люблю канкан» и шорты-бермуды другого.

Свой экстаз операционный отдел выражал серией быстрых судорожных движений, напоминающих приступ эпилепсии в хореографической постановке. Их предводительница, решительная полная дама в гавайской юбке, обтягивающей мощные бедра, пыталась всех учить правильным движениям рук. Когда ее банда практически овладела этим искусством, мужчина в шортах-бермудах выбежал из круга и схватил одну из пластиковых пальм. Остальные танцоры поспешили ему на помощь. По залу пронесся возмущенный ропот; самое старшее руководство нахмурило брови в знак неодобрения, начальство рангом пониже прилагало все усилия, чтобы не фыркнуть каким-нибудь коктейлем, а степфордские женушки либо невыразительно хихикали, либо столь же невыразительно кривили рты в усмешке, в зависимости от статуса супруга. Пессимист держался за живот, утирая слезы, выступившие от смеха.

— Вот молодцы, два очка отделу! Так рано и уже в игре!

Он немного успокоился, когда рядом послышался знакомый пронзительный смех, оборвавшийся чиханьем: Лулу Хейфеншлифен подплыла к нам с бокалом в руке. Она нарядилась в гофрированное желтое платье с обилием лент, связанных в большеухие банты, и разноцветных горохов; волосы с помощью геля были тщательно прилизаны. Гладкая прическа смотрелась на ней несколько странно, подчеркивая слишком маленькую по сравнению с телом голову.

— Добрый вечер, мальчики! — вскричала Лулу, взбивая цветочные гирлянды на наших шеях. — Майн готт, вы сегодня прелестно выглядите!

Юный Почтальон, с пылающими от переизбытка алкоголя щеками, превзошел самого себя и выдал южно-гнусавый комплимент:

— Ты и с-сама прелестно выглядишь, Лулу. Никак, новая прическа?

Лулу захихикала и чихнула, кокетливо похлопав пальчиками у висков. Она отдала в бар пустой бокал из-под мартини и тут же получила новый. Обман зрения — готов поклясться, что первый был почти полон, когда Лулу подошла к нам несколько секунд назад.

— Ну что, — начал Пессимист, — застала веселуху операционного отдела? Надеюсь, они еще что-нибудь отмочат!

Лулу озорно улыбнулась, взмахнув накладными ресницами.

— Будь уверен. С пальмой обнимался Альфред Маллиганс, старший риск-аналитик отдела ценных бумаг. Тридцать лет в Банке, представляете? Альфи — тертый калач, о нем можно не беспокоиться.

Потирая ладони, она повернулась ко мне со жгучим интересом:

— Поросеночек, расскажи мне о своей лучшей половине! Ведь это ты привел ту гейшу в пикантном наряде?

— Господи, Лулу…

— Что? — Она взбила гирлянду на шее. — В этой части Гонолулу все уже нагляделись на ее трусики.

Мы повернулись посмотреть на Стеф, болтавшуюся на другом конце зала. Видимо, шестым чувством догадавшись, что речь зашла о ней, Стеф непринужденно покинула компанию, с которой общалась, и зацокала в нашем направлении. Подойдя к нам, «гейша» сделала раздражающе неуместный полуреверанс и обняла меня за талию. Она тоже уже набралась.

— Ч-чо это ты п-кинул меня совсем одну?

Попытка давить на чувство вины не сработает, если истерически заржать в конце трогательной жалобы.

— Ой, пардон, — поправилась она.

— Я увидел, что ты отлично проводишь время, и не стал тебе мешать или удерживать…

— Ну не будь т-ким глупым гусем! Нельзя было оставлять меня одну-одинешеньку с такими важными, м-гущественными, ус-спешными… — Каждый эпитет произносился с беззвучным придыханием. — Кс-стати, большинство мужчин признались, что не знают тебя, когда я представилась твоей девушкой! — И Стеф икнула.

Я устало засмеялся. По ее полуулыбке было видно — Стеф думает, что помогает мне, двигает мою карьеру, чокаясь и запанибрата общаясь с Банковскими пустозвонами. Не сомневаюсь, они позволяли ей так думать, осыпая ни к чему не обязывающими комплиментами и отпуская прозрачные намеки, когда жены отворачивались в сторону. Я был пьян и отчего-то невероятно разозлился, из непонятного садизма решив подпортить Стеф игру и посмотреть, как она справится с неожиданным финтом.

— А может, я не хочу встречаться с важными, могущественными, успешными… — передразнил я ее беззвучное придыхание, — говнюками! Может, я считаю их сборищем надутых ублюдков!

Стеф побледнела. Уперевшись руками в бока, она возмутилась (запинающийся пьяный лепет перешел в полноценный скулеж):