Телефонная будка на краю земли - Лаура Имай Мессина

моря. Конечно, оно должно было бесноваться там, внизу, но точно Юи не могла этого утверждать. Воздух смешался с землей настолько, что ничего не было видно, даже моря.

Арка, от которой шла дорожка к Телефону ветра, вдруг пошатнулась и упала. Крючок справа, который Юи прибила первым, выскочил из земли. Юи хотела было встать, вернуть его на место, но каждая мышца ее тела сжалась с единственной целью – выжить под ударами ветра, не дать урагану утащить себя.

Юи видела, как вспыхнул и тут же обрушился на землю еще один фонарь. Море электрических искр рассыпалось в воздухе с нежным потрескиванием, похожим на то, что слышится в трубке, когда связь прерывается. Где-то далеко отсюда кто-то положил трубку, и в его комнате снова воцарилась тишина.

На «Белл-Гардиа» опустилась тьма, даже редкие огни, которые до сих пор горели в окнах, погасли. На Кудзире ночь поглотила день, Оцути, там, у подножья, тоже погрузился во мрак. На восстановление подачи электричества потребуется несколько часов.

Юи наконец осознала, какому риску себя подвергла, и, может быть, от первобытного страха темноты впервые подумала, что лучше бы ей быть далеко отсюда. Она ошиблась, переоценила свои силы. «Переоценивать себя всегда ошибка, – говорила ей в детстве мать. – Но недооценивать – ошибка куда более страшная». Так что же хуже, мама, что хуже?

2

Возможный ответ матери на вопрос Юи

«Юи, милая, я же говорила, что недооценивать себя намного страшнее…»

(и тут же прибавила)

«…но только когда речь не идет о риске для жизни».

3

Как только поворачиваешься лицом к надежде и начинаешь двигаться ей навстречу, она, как назло, сбивается с дороги и никак не может найти путь назад. Бывает, потянешь за одну ниточку, а распускается весь свитер: так и Юи вдруг усомнилась в том, что сделала правильный выбор. А вдруг с ней что-нибудь случится? Что тогда будет с Ханой? Простит ли она ей когда-нибудь эту ошибку?

А Такэси? Как же Такэси? Она любила его, теперь, спустя три года с их знакомства, она знала это. И она знала, что он ее любит, потому что он постоянно, в самых разных ситуациях, давал ей это понять, хотя она раз за разом делала вид, что ничего не замечает, отводила взгляд, увиливала от разговоров. Для Юи быть готовыми значило прежде всего осознать, и, когда один осознал, а другой догадался об этом, больше нельзя было прятаться за молчанием и отговорками. Молчание говорило само за себя, означало отказ. И хотя Юи до сих пор не была в полной мере готова к счастью, к страданиям она тем более не была готова. Она вовсе не собиралась говорить «нет».

А «да»? Как много значило это уверенно произнесенное «да»! Оно открывало совершенно другую жизнь, которая полностью вбирала, покрывала, упаковывала собой жизнь прежнюю. Лист картона, сгибы по ребрам, клейкая лента, погрузить в кузов грузовика – и все, прощай, старая жизнь!

Выверяя каждый свой шаг, Юи то и дело повторяла себе: «Надо, чтобы вы оба были уверены, ты должна быть уверена». Иногда она заводила эту песню с самого утра, когда желание любить его, как и аппетит, почему-то было сильнее. В такие дни они, сами того не осознавая, завтракали медленнее, куски пищи надолго задерживались во рту, а кофе успевал остыть, прежде чем чашку поднесут к губам. Они завтракали перед телевизором, и Юи по два раза просматривала прогноз погоды, потому что в первый раз непременно отвлекалась. Приходилось перещелкивать каналы в поисках другой метеосводки, чтобы понять, оставить белье сушиться на улице или внести в комнату. Замедлить любовь – вот что значило для Юи это перещелкивание каналов и долгий завтрак.

Когда сердце было готово, совсем другое дело: она с нетерпением ждала любого нового намека и, когда не получала его несколько дней, видела в этом оттягивание удовольствия, счастья, уже коснувшегося кончиков пальцев. Так, в предвкушении, смотрят на любимое блюдо на накрытом столе, чтобы аппетит разыгрался.

Прошлым вечером, когда Хана заснула, Такэси сделал шаг вперед. Все случилось в коридоре между кухней и гостиной. Такэси убирал со стола, составлял посуду в раковину, Юи собирала бэнто для девочки.

– Надо купить фурикакэ, – сказала Юи, показывая на пакетик из-под приправы с изображением Анпанмана. – Это последняя.

Такэси положил тарелочку Ханы с рисунком в большую миску, налил мыла, пена стала медленно подниматься, пузырик оторвался, поднялся в воздух, полетел к Юи, она с улыбкой подула на него, отправив назад к Такэси. Он посмотрел на нее: «Юи, почему бы тебе не переехать жить сюда?»

Даже по прошествии нескольких лет Такэси не мог объяснить, почему выбрал этот момент, а не какой-то другой. Он месяцами думал об этом, но молчал. Он планировал этот разговор, как продумывают проект дома, в котором мечтают прожить долгие годы: просторная зона у входа, пологий спуск в гостиную, светлая ванная комната. Он дорожил Юи, их дружбой, всем тем, во что она могла перерасти. Он должен был заранее подготовить для нее пути отступления на случай отказа, ни в коем случае не торопить события и не смущать ее фразами, в ответ на которые отказать будет сложно.

И что же на деле? А на деле получилось излишне прямолинейно, да еще фраза прозвучала в коридоре между кухней и гостиной. Деревянные палочки застыли в воздухе вместе с кусочками тофу и картошки, Юи с трудом вспомнила, куда собиралась их положить: рис, только что нарезанная клубника, печенье в форме кроликов, клейкие полоски, которыми на всякий случай закрепляют крышку бэнто, чтобы не раскрылось.

– Переехать жить сюда, – повторила Юи без вопросительной интонации. Повторила, скорее чтобы убедиться, что правильно расслышала его фразу.

– Твое место здесь, с нами. Мы семья: ты, я, Хана, ну и Тора. Нам осталось только оформить это официально.

Такэси подошел к ней сзади, обхватил ее миниатюрное тело, как твердые створки раковины обхватывают тело моллюска. В том месте, где ее лопатки соприкоснулись с его грудью, Юи отчетливо ощутила происходящую метаморфозу.

Они превращались в дерево, срастались, как древесина с корой. Сквозь кожу прорезались длинные корни, показывались побеги, распускались бесчисленные цветы, и каждый цветок посылал едва уловимый импульс, заставляя их еще крепче срастаться друг с другом. Такая метаморфоза случается только раз в жизни.

Такэси, все так же крепко, с чувством обнимая ее, склонил голову к ее шее и шепотом повторял, как заклинание: – «Suki, Yui no koto ga suki» – «Я люблю тебя, Юи, я люблю тебя».

– Вы с Ханой – самое дорогое, что у меня есть, – произнес он еще тише. – Я пойду спать. И тебе надо выспаться. А завтра мы все обсудим, если захочешь.

Он