Неистовый соблазнитель - Сара М. Андерсон

– Как скажешь. – Он игриво притянул ее к себе. – А чем потом займемся? Достопримечательности осмотрим или… – Поцеловав нежную кожу под ухом, он заставил ее содрогнуться всем телом.

Сейчас он быстро разберется с продюсерами, а следующие два дня будут принадлежать лишь ей одной. А потом они вернутся в Чикаго и начнут оформлять бумаги для опеки над Уильямом.

Но стоило им подняться в офис, пройти в переговорную и со всеми поздороваться, как все пошло совсем не так, как он рассчитывал.

– Давайте сразу перейдем к делу. Вы с мисс Риз пара, верно?

– Да. – Как же сложно говорить ровным тоном, когда он только что пять минут расписывал незаменимость своей помощницы. Откуда они узнали?

– Тогда у нас проблемы. Мистер Уоррен, позвольте мне прямо сказать, что ваша доступность была одним из ваших главных достоинств. Самоуверенный, богатый, но теперь уже не одинокий. В любом случае женщину с таким прошлым плохо воспримет наша целевая аудитория. Особенно представительницы прекрасного пола.

– Что? С каким прошлым? – Посмотрев на Либерти, он вдруг увидел, что она позеленела.

Продюсер, мистер Шабот, тоже повернулся к Либерти.

– Ваша мать неоднократно попадала в тюрьму за наркоторговлю и проституцию и умерла от передозировки? Верно?

– Это фотография Либерти с матерью? – Один из продюсеров протянул мистеру Шаботу планшет. – Но она же… – Маркусу показали снимок, на котором девочка, явно Либерти, стояла рядом с худощавой и достаточно светлокожей афроамериканкой.

В зале повисла полная тишина. Маркус отлично понимал, что ему нужно что-то сказать, что нельзя слепо верить всему сказанному, вот только… Сама Либерти не спешила ничего отрицать. Она вообще ничего не делала, кажется, даже не дышала. Если бы все это было ложью, она бы просто рассмеялась, а не сидела бы с таким убитым видом.

Маркус вдруг понял, что все это действительно правда.

– Откуда вы все это узнали? – наконец выдавила Либерти.

– Из письма. Вы же понимаете, что мы обязаны тщательно проверять всех кандидатов, так что мы провели маленькое расследование. Ничего личного.

– Ну разумеется.

– И вы отдали вашего ребенка на усыновление, верно?

На это она сразу же отреагировала.

– Что? Нет.

Шабот сверился с документами:

– Мальчик по имени Уильям. Верно?

Маркус с ужасом на нее уставился. Не могла же она в самом деле… Или могла?

– У меня никогда не было детей. Ваш источник ошибся.

– Поймите, мы строим определенный образ: власть, богатство – вот наши понятия, – продолжал Шабот, но Маркусу уже было все равно. – Если бы вы двое поженились, тогда другое дело, но если мы хотим выйти на новый уровень…

Шабот продолжал распинаться о продажах и имидже, но Маркус не слушал, все так же разглядывая не осмеливающуюся поднять на него глаза Либерти.

Ее мать негритянка? Наркоманка? Проститутка? Но почему она все это время молчала? Не могла же она считать, что это как-то повлияет на его отношение к ней самой? Или была еще какая-то причина?

И она не просто молчала, она соврала. Но ради чего? Какое ему дело до ее расы? Зачем было выдавать себя за ту, кем она не является?

«Я недостаточно для тебя хороша». Так вот почему она все время это повторяла и не хотела идти на свадьбу? Не хотела, чтобы он участвовал в этом дурацком реалити-шоу?

Именно это она и пыталась ему рассказать? Вот только он сам не стал слушать, заявив, что все это уже не важно.

– …рыночная доля, – продолжал между тем Шабот. – При желании вы вполне можете поучаствовать в качестве продюсера.

Лучше уж глаза ржавой ложкой выковырять.

– Ясно. – Сам еще толком не понимая, что собирается сказать, Маркус встал, но одно он знал точно: просто так все это оставлять нельзя. Но уж выходить на «новый уровень» он явно не собирался. Да и что это вообще значит? Его лицо на коробках с обедами? Да пользуются ли сейчас вообще такими коробками? Он не знал и выяснять не собирался. – Будем на связи, – соврал он и, развернувшись на каблуках, пошел прочь, даже не посмотрев, следует ли за ним Либерти.

Как же он от всего этого устал. Мать, Лилибэт, теперь еще и она. Всем нужно лишь его имя и состояние, но не он. Сам он никому не нужен.

Все они без конца повторяли лишь то, что, по их мнению, ему нужно было слышать. Чтобы «защитить». Наверняка Либерти сейчас именно это и скажет. Она просто пыталась защитить его от правды. Но зачем? Чтобы эту правду можно было против него использовать? Или было что-то еще? Что-то еще хуже?

Дурак. Какой же он все-таки дурак. И почему он решил, что Либерти чем-то отличается от всех остальных? Она не хотела идти ни на свадьбу, ни на эту встречу, но говорила об этом так, словно переживает за него.

Но теперь-то он знает, что защищала она себя. Себя и свои тайны. А много ли еще у нее этих тайн? Вдруг это всего лишь верхушка айсберга?

У всего и всегда есть своя цена. Все и всегда сводится к сделкам. Ты либо приобретаешь, либо теряешь.

И как же он устал без конца терять и проигрывать! Но на этот раз, кроме самого себя, винить ему некого.

Он вдруг понял, что уже вышел из здания.

– Маркус, – тихо окликнула Либерти откуда-то сзади.

Но он даже не обернулся. Где-то здесь его должна ждать машина с водителем.

– Маркус, подожди, пожалуйста.

Он не желал тратить на нее ни секунды, но забыл, где оставил машину, и не знал, куда идти. Стоило ему остановиться, как смятение мгновенно сменилось бешеной яростью. Он сам во всем виноват. Виноват, что попытался быть настоящим.

Он резко обернулся и посмотрел в ее огромные глаза.

– Почему?

– Я… – Сглотнув, она прижала к груди планшет. Раскрасневшиеся щеки, раскрытая сумка на плече… Неужели она за ним бежала? Только ему уже все равно. – Я вызвала машину. Сейчас подъедет.

– И все? Больше тебе нечего сказать?

– Я не… Мы… Можем мы сперва хотя бы машину дождаться? Если мне опять предстоит унижаться, я бы предпочла, чтобы это было наедине.

– А, точно. Публичный скандал может плохо сказаться на нашей репутации, и как я только об этом не подумал?

На секунду она опустила плечи и вся сжалась, но потом снова выпрямилась.

– Пожалуйста, давай дождемся машины. Или тебе приятнее поставить меня на место у всех на виду?

– Нет. Зато совсем неприятно, что ты продолжаешь делать вид, что тебя волнуют подобные мелочи.

– Это не мелочь. И не смей говорить так, словно мне нет до тебя дела.

– А есть? И когда же ты собиралась мне все рассказать? Дождалась бы, когда мы усыновим Уильяма? Когда заведем собственных детей?