Два идиота - Алёна Снатёнкова

Шок.

Гуляев умеет готовить?

Не-е, мой мозг отказывается это понимать и принимать.

- Сонь, можешь рот прикрыть. Хоть я и привык, что на меня именно так девчонки смотрят, но при виде такой тебя – мне как-то страшновато.

Пф-ф. Страшно ему. Это мне бояться стоит. У него-то острый нож в руках.

Вы подумали, что он разрешит мне просто посидеть и поглазеть? Не-а. Я вообще не поняла, почему сразу не свалила в свою комнату и не закрыла дверь. Смотрела, смотрела и досмотрелась, блин, до того, что меня заставили салат резать. А потом гаду стало жарко, и он футболку снял. На кухне. Без футболки. Не подумайте, слюни у меня потекли не от этого зрелища. Просто рыбка вкусно пахла. Да-да. Поэтому. И не глазела я совсем. Между прочим, за здоровье его переживала. Вдруг заболеет. Кто в клубе работать вместо него будет? Но правда, хорошо все-таки, что он чаще спиной ко мне стоял. Очень хорошо.

Потому что, когда он оборачивался, резко причем, он ловил на себе мой взгляд и начинал ерничать и стебаться.

- Кстати, ты тоже можешь раздеться.

- Сонь, тебе не жарко?

- Никольская, это ты мысленно просишь меня до конца раздеться?

Бр-р-р.

Бесил жутко.

Еле сдержалась, чтобы помидором ему в лоб не заехать.

Пришлось делать вид, что я процессом нарезки увлечена, а его даже не слышу.

Неубедительно получалось, я вам скажу.

- Водички? – говорит он, тарелку передо мной ставя.

- Таблетку от изжоги, если есть.

- Таблеток нет, но я знаю народный способ от всех болезней.

- Какой?

Он не ответил. Не-а. Евсей просто взял меня за лицо, наклонился и оставил след от поцелуя на губах. Мимолетное касание, от которого почка задергалась и легкие работать перестали. Раз, и прощай, Никольская, привет, Сонька Хочу Еще.

- Обращайся, когда нужно будет. Вместе мы справимся с любой болячкой. – И заулыбался, садясь напротив, продолжая смотреть на мои губы.

Глупо. Очень глупо, но мне казалось, что нам обоим сейчас хотелось большего.

Но воевать против хвори мы не решились. Помыв посуду, разошлись по разным комнатам, и знаете, я вроде как пожалела, что квартирка-то не однокомнатная.

- Никольская! Никольская, стой.

Поднимаясь на третий этаж, чтобы успеть на вторую пару, потому что на первую я не успела, услышала, как кто-то меня зовет. Ну, зовет - мягко, конечно, сказано. Кто-то решил, что я сегодня собака, которая обязана выполнять приказы.

- Глухая, что ли? – меня ловят за руку, и тут хочешь не хочешь, а все равно повернешься.

Ай, да это же карамельный мозг с большими сиськами. Вот уж кого я точно не ожидала перед собой увидеть.

- Круто, да? Справедливость все-таки восторжествовала. Правда, я и подумать не могла, что ты опустишься настолько низко. Но… там твое место.

Несите защитный костюм, в меня тут ядом брызгают. Хотя чего это я, у меня ж иммунитет.

- Сейчас не очень поняла, - начала я, откидывая волосы за спину. - Ты о месте, которое рядом с Евсеем? Признаюсь, квартира и впрямь шикарная. А уж какой сосед из Гуляева. М-м-м. Лучше не бывает.

- Заткнись, Никольская. Я больше молчать не буду. Прошло то время. Да и без папиных денег ты мне ничего не сделаешь. Поэтому слушай внимательно: собираешь свои манатки и с первым же трамваем сваливаешь из квартиры. И про Евсея можешь забыть. Он мой. Поняла?

- Не особо.

- Вот ты идиотина, что непонятного?

И как тут шутить, когда Большие Сиськи на личности переходит? Никак. Да и я, собственно, опаздываю.

- Например, в каком притоне ты храбрости набралась? – Оу, блеск понимания в глазах. Все, как я люблю. – Смелость на остатки мозга обменяла? Так себе сделка, я тебе скажу. Теперь внимательно слушай, Глаша…

- Я не Гла…

- Поверь, мне пофиг, как тебя мамка с папкой назвали. Так же, как и Гуляеву, из-за которого ты здесь свою прямую кишку растягиваешь. Или твой куриный мозг действительно решил, что ты имеешь право дышать в мою сторону?

Посмотрела на нее, как на редиску заветренную, и по глазам поняла, что лишь парой фраз выбила из нее всю смелость.

А настрой-то был, настрой.

- Никольская, ты охренела? Да я тебя одним пальцем уделаю.

- Пятерка за понимание. Что бы я ни делала, где бы ни была, я все равно останусь Никольской. А работая в баре, мне проще всего утопить тебя в стакане с коктейлем. Поверь, деньги папы мне не нужны, и пальцы, кстати, тоже, чтобы отделаться от тебя. Все ясно? А теперь сделай так, чтобы я тебя больше не видела. Последнее предупреждение.

Оставила её стоять и обдумывать, сама же без сожаления скрылась с ринга под мысленные аплодисменты.

Наверно, не зря меня Гуляев стервой называет. Вот точно не зря. Есть во мне что-то такое…

- Эй, - окликает меня Ромка, когда мы, отсидев последнюю пару, домой свалить собираемся. – Я только сейчас твой входящий ночной увидел. Мы разговаривали?

- Ты не помнишь, что ли?

- Как? Я же спал.

Ох, как повезло.

Значит, ни одна живая душа не в курсе о моем помутнении рассудка.

Удачненько.

- Разговаривали, – отвечаю ему, мерзко так хихикая. - Ты рассказывал, что собираешься сходить в гости к соседке напротив. Мол, люблю её, люблю, всю жизнь мечтал и именно сегодня решил признаться.

Я без понятия, кто рядом с Голицыным соседствует, но, если посмотреть, как расширились зрачки парня, – мою версию он проглотил не пережевывая.

Я угадала, что ли?

- Признался?

Эй, чего он завис, будто домового увидел, который русалку обнимает?

- Ромка!

- Никольская, ты только взгляни.

Поворачиваю голову и вижу, как из автобуса вылетает Гуляев и отряхивает себя, будто в паутину залез.

А мне смеяться хочется, смотря на выражение его лица. Да и пожалеть немного. Вон как глазки бегают.

- Сонь, страшный ты человек, – комментирует друг, глядя на то, как Гуляев, сжав кулаки, в нашу сторону идет. – Парень и месяца с тобой не прожил, а уже глянь, как сдал.

- Отстань.

- Чего - отстань? Жил себе парень, не тужил, а потом вздумал тебя на плече покатать, и все. Машины нет, квартиры нет, привет общественному транспорту. Ты как лампа Аладдина, только наоборот. Из нее джинн выскакивает и желания исполняет, а ты все отбираешь.

Ну, теперь настала его очередь ржать, а мне на Евсейку пялиться.