Повседневная жизнь Парижа в средние века - Симона Ру

Представители высшего белого и черного духовенства должны были в тот или иной момент своей карьеры жить подле короля. Париж являлся епископством, подчиненным Сансу, и в XIV веке папы отказались изменить эту иерархию, лишавшую столицу Франции, могущественного королевства, высшего ранга архиепископства. Однако епископы бывают разные, и епископ Парижский был очень важной особой. Его дворец находился рядом с кафедральным собором на острове Сите, исполнять свои обязанности ему помогал внушительный штат архидиаконов, духовных судей, клириков всякого рода, вплоть до мальчиков из церковного хора. Епископ жил на широкую ногу. Его могущество демонстрировалось во время торжественных въездов короля, когда прелат, стоя на пороге храма, встречал государя и получал от него обещание оберегать вольности Церкви.

Капитул собора Богоматери являл собой на острове Сите другой аспект могущества Церкви: он помогал епископу в молитвах и богослужениях. Дома каноников обычно занимали обладатели пребенд, или же их сдавали церковным деятелям. Подворье представляло собой несколько зданий и построек, объединенных в единый ансамбль, запираемый на ночь, пространство, материально защищенное оградой, а социально — положением тех, кто там жил. Канонические правила напоминали о том, что подворье — это территория церкви, следовательно, оно не должно соперничать в пышности со светскими постройками, здесь нет места женщинам, не допускаются светские развлечения, как, например, содержание дорогих или престижных животных.

Архиепископ Санса должен был часто приезжать в столицу. У архиепископства была в Париже красивая резиденция на правом берегу Сены, у самой реки. В 1365 году ее уступили королю, когда Карл V превратил дворец Сен-Поль в еще одну королевскую резиденцию, помимо Лувра (местоположение архиепископского дворца позволяло королю быстро и незаметно покинуть город по воде). В качестве компенсации Карл V купил дворец Эстомениль на улице Фигье, где архиепископы устроили тогда свою парижскую резиденцию. Тристан де Салазар, десятый по счету прелат, который ее использовал, велел в 1475 году снести старое, обветшавшее здание и построить на его месте роскошный дворец, который был завершен в 1519 году в соответствии с новыми тенденциями в зодчестве. Это один из редких образчиков средневековой гражданской архитектуры, дошедший до наших дней.

Как и светские вельможи, церковные иерархи обладали в Париже пристанищами, где не жили постоянно. В письменных источниках они обозначены как «особняк епископа такого-то», однако описаний этих красивых домов не сохранилось. Настоятели крупных аббатств или приоры также содержали резиденции в столице. Дворец аббатов Клюни, возведенный рядом с руинами античных терм и, по счастью, сохранившийся, дает представление о том, как выглядела резиденция влиятельного лица в конце Средневековья.

Зачастую было трудно установить, принадлежал ли особняк самому епископу или являлся частью его бенефиция и служил сменявшим друг друга главам епархии. Возможно, аббаты или прелаты, пользуясь такой неразберихой, возводили монументальные архитектурные сооружения. Вряд ли случайно, что два самых красивых образчика гражданской архитектуры конца Средневековья являлись собственностью высшего духовенства.

По всей вероятности, когда эти прелаты и аббаты не жили в парижских особняках сами, они сдавали их внаем или предоставляли кому-нибудь. Однако этих жилищ было недостаточно для размещения всех церковных иерархов, бывавших в столице проездом. Поэтому они снимали жилье в коллежах, останавливались в парижских церковных учреждениях, и о таком пребывании остались письменные свидетельства в счетах, если только гости не пользовались попросту услугами постоялых дворов и гостиниц. В самом деле, внушительная гостиничная система могла удовлетворить внезапный и большой спрос на жилье.

Прелаты и аббаты часто смешивались с придворными, со слугами короля. Церковь всегда позволяла высокопоставленным клирикам исполнять чисто политические обязанности, ибо это было видом идеологического руководства, которое вполне ее устраивало. Задачи, связанные с церковным служением этих епископов, выполнялись викариями, остававшимися в епархии. Короли находили среди высшего духовенства государственных деятелей, которые были им полезны и обходились недорого.

Наконец, университет тоже привлекал к себе высшее белое и черное духовенство, оно покровительствовало коллежам, участвовало в событиях церковной жизни, например, тех, что вызвали Великий раскол.

Парижское высшее духовенство, белое и черное, представляло собой в столице феодальную власть, ибо светские поместья по большей части исчезли в результате обмена, продажи или дробления, связанного с передачей в наследство. В процессе медленной адаптации управление этими феодальными землями (цензивами, как их называли в Париже) приспособилось к городу. Однако, даже частично войдя в городскую черту, как аббатство Святой Женевьевы, поместья религиозных учреждений выплескивались за пределы города и не были им поглощены. Парижские церковные учреждения, являясь крупными землевладельцами, получавшими постоянный доход и обладавшими свободными деньгами, часто подкрепляли свои права на землю правом вершить правосудие и надзором за дорогами. Они вмешивались в экономику, поскольку осуществляли контроль над ремесленными цехами, которые трудились на их землях, влияли на общественную жизнь, творя суд, надзирали за государственным пространством через посредство своих дорожных смотрителей.

Их превосходство над светскими феодалами было обусловлено несколькими преимуществами. Отсутствие проблем, связанных с разделом имущества между наследниками, способствовало накоплению имущества и обеспечивало непрерывность его использования, что приносило выгоду. Тот факт, что церковные управляющие долгое время справлялись со своей задачей более рационально, поскольку были более образованными, способствовал повышению доходов с имений. Наконец, сочетание светских и духовных функций давало им реальное превосходство над мирянами. Они утверждали, что любое ущемление их прав или урезывание доходов уменьшит их возможность помогать бедным и исполнять свое предназначение, то есть способствовать спасению душ — высшая цель, узаконивавшая их богатство в земном мире. Те, кто управляли такими поместьями, прекрасно это знали и действовали соответственно: пользуясь чужим имуществом, они оставляли земли и доходы в таком же хорошем состоянии, если не в лучшем, как когда принимали их вместе с должностью. Оберегать права церковных феодальных владений в Париже, да и везде, где ими обладал капитул, аббатство или епископство, было обязанностью руководителей учреждения, поскольку хорошее управление имуществом лежало в основе его религиозной и духовной деятельности. Крупные светские феодалы не обижались на такую мелочную бдительность и в столице шли навстречу подобным пожеланиям, поскольку это укрепляло их собственную феодальную власть в их землях. Так, капитул Сен-Жермен-л'Осеруа обратился к герцогу де Бурбону и потребовал себе земельные участки и налоги со сделок на отчуждение имущества, которые полагались капитулу как владельцу десятка домов, поглощенных строительством при возведении дворца герцога рядом с Лувром. Каноники затеяли тяжбу с герцогом, обращаясь к нему «смиренно», но требуя уважать их права, которые они считали попранными. Герцог оспаривал обоснованность претензий, но не в принципе, а касательно уплаты обсуждаемых сумм. Тяжба длилась лет сорок и завершилась финансовым компромиссом.