Воры, вандалы и идиоты. Криминальная история русского искусства - Софья Багдасарова

Речь идет о «Святом Луке» кисти Франца Хальса.

Описывать приключения этого полотна особенно трудно. Нет, про «Данаю» и кислоту, конечно, мне было тяжелее – сердце обливалось кровью. Тут же другая проблема – кража «Святого Луки» это фактически самое знаменитое арт-преступление Советского Союза. Ведь про него был снят художественный фильм с Олегом Басилашвили и Владиславом Дворжецким.

Пересказывать кино и комментировать, где в сценарии ошибки, а где намеренное передергивание, – журналистика слишком простая. Такое писать неинтересно. А я же тут интертекстуальностями занимаюсь, мезжанровыми играми и квазицитированием всяким. Так что давайте сыграем в игру «матрешка», она же «Ворота Расёмон» или «Александрийский квартет».

История первая, как рассказали ее сценаристы фильма «Возвращение Святого Луки», которых активно консультировал следователь Сергей Дерковский, занимавшийся этим уголовным делом.

В Москву прибывает матерый уголовник по кличке Граф, сбежавший из зоны откуда-то под Сыктывкаром. Его играет демонический Вячеслав Дворжецкий – высокий лоб, большие глаза, пристальный гипнотизирующий взгляд. Графа боятся прочие преступники. Беглеца сразу же, мгновенно, начинает разыскивать милиция, в особенности полковник Зорин, пожилой, мудрый, с хитринкой во взгляде. Однако тот успешно прячется в большом городе у красивой женщины.

Граф знакомится с подпольным коллекционером, который организовал его побег. Тот фарцует иконами и прочим антиквариатом. Его персонажа играет Олег Басилашвили. Это типичный для советского кино образ – мелкая душонка в богатом интерьере. Он гонится за прибылью, приметами буржуазной жизни, а иконы коллекционирует, потому что это нынче модно. Когда ему говорят, что одна из его икон создана мастером школы Ушакова, он переспрашивает: «Кого? А какой это век?» Реплика, подчеркивающая его невежество, – совершенно немыслима для любого, кто занимался иконами дольше двух дней.

По заказу иностранца по фамилии Кейт этот коллекционер организует кражу «Святого Луки» из музея. Главный вор – Граф, ему помогают еще несколько человек, привлеченных коллекционером. Кто на стреме стоял, кто инструменты организовал. И вот они идут грабить музей, группой лиц по предварительному сговору, гуськом.

Какой музей, непонятно – архитектурный план в кадре изображает вымышленное здание, интерьеры тоже явно не Пушкинского. Говорят, ГМИИ специально обратилось в Министерство культуры, чтобы не фигурировать в этой киноленте. Тут отмечу, что, хотя фильм снят через пять лет после настоящей кражи, история принципиально преподносилась как вымышленная. Громкое исчезновение «Святого Луки» из Пушкинского музея в 1965 году было громким только для определенных, очень узких слоев общества – музейщиков, частных коллекционеров, работников Министерства культуры, сотрудников органов. Вся же остальная страна оставалась в неведении и могла питаться лишь случайными слухами. Как и в случае с вандализмом «Данаи», в газетах не появлялось никаких новостей – ни о преступлении, ни о суде. Кстати, вот любопытный казус: один документальный фильм о нападении на «Данаю» в Эрмитаже был снят в 2011 году, в наши дни, в совершенно новом мире, когда многие молодые и не помнят об информационном вакууме советской цензуры. Диктор там читает закадровый текст, как в 1985 году спасали картину: «Реставраторам выделили просторное светлое помещение, оградили их от назойливого внимания прессы…» Внимание советской прессы в 1985 году к делу, курируемому КГБ, причем назойливое, – клюква прямо голливудского уровня.

Но вернемся к фильму о нашей краже. Параллельно Граф строит планы внутри планов. Он находит бедного художника, представляется сотрудником рижского музея и просит написать для своего учреждения точную копию «Святого Луки». Уголовник в темных очках не вызывает никаких подозрений у бедного художника. Даже то, что этот «сотрудник музея» не знает слова «кракелюры» и спрашивает у него, как же называются трещины на старой картине, – даже это не вызывает подозрений у художника.

Музей ограблен следующим образом: пока сообщники отвлекали внимание смотрителей, Граф прячется в нише за статуей. Используя свои преступные таланты, он отключает мощнейшую сигнализацию, вырезает холст из рамы и выходит через служебный вход, заговорив зубы вахтерше, которая спокойно посреди ночи выпускает из здания незнакомого человека. Пустую раму утром обнаруживает экскурсовод на глазах у посетителей музея и, всплеснув руками, убегает прочь. Доблестная милиция тем временем продолжает идти по следам беглого зэка и быстро догадывается, что именно он совершил эту кражу.

Осталось его только поймать. Сам вор в это время обманывает заказчика, коллекционера-фарцовщика, вручая ему копию со «Святого Луки». И выходит на контакт с настоящим покупателем – иностранцем Кейтом. Рижское взморье, Граф и иностранец встречаются, чтобы обменять товар на деньги. Но Граф грабит Кейта, отбирает у него паспорт и пытается по этим документам покинуть СССР.

На теплоходе его полковник Зорин и арестовывает. Картина найдена в каюте. Триумфальная победа советской милиции. «Все так и было?» – спросил Брежнев министра МВД Щелокова на премьерном показе фильма. «Именно так», – ответил главный милиционер Советского Союза, не желавший смущать публику, даже столь высокопоставленную, ненужными деталями расследования.

А каковы же были на самом деле эти детали, артистично переработанные сценаристами в занимательную детективную пропаганду?

Кадр из фильма «Возвращение „Святого Луки―» (1970): Граф в исполнении В. Дворжецкого беседует со спекулянтом Лоскутовым в исполнении О. Басилашвили

История вторая, как описывают ее спустя сорок-пятьдесят лет после преступления представители милиции, органов госбезопасности и музейного сообщества, когда их спрашивают на камеру современные журналисты, делающие передачи и статьи о знаменитых преступлениях советской эпохи.

Однажды молодой и симпатичный представитель рабочего класса, чья фамилия была Волков, вляпался в неприятности. Он получил небольшой срок за кражу. Выйдя, Волков попытался поступить в Суриковский институт, потому что его душа тянулась к прекрасному. Но в Суриковке был очень крутой отдел кадров, который узнал о его прежней судимости. Поэтому злое советское общество и суровые коммунистические правила убили его мечту – из-за судимости ему не дали поступить. Волков очень страдал, занимаясь ремеслом, полученным в ПТУ, – работал по дереву.

На лице его тем не менее никаких судимостей не отпечаталось – молодой человек с темными глазами производил приятное впечатление. (Сыгравший этого персонажа Дворжецкий фактически годился ему в отцы, как по возрасту, так и по жизненному опыту.) Как-то, совершенно случайно, Волков познакомился с хранителем Пушкинского музея.

Говорят, что Волков даже просто уступил ему (ей) место в трамвае, так и завязалось знакомство. И хранитель рекомендовала бойкого молодого человека в ГМИИ на должность реставратора по дереву. Волков соврал, что как раз сейчас получает высшее художественное образование. Отдел кадров в ГМИИ был очень добрый, не то что в Суриковке, и принял его на работу без справки с места учебы, диплома о высшем образовании, бумажки об отсутствии судимостей.