Terra Insapiens. Книга первая. Замок - Юрий Александрович Григорьев

наблюдая как он стучит по клавиатуре, Артур задал ему вопрос:

— Как ты жил до того, как попал сюда?

Паскаль на минуту оторвался от своего занятия и задумался.

— Жил как все вокруг меня… Прогуливал лекции в универе, зубрил конспекты по ночам перед экзаменами. Ухаживал за девушкой с красивыми каштановыми волосами. Делал разные глупости, писал в блоге на злободневные темы с тегом #resistance, вступил в коммьюнити «The Birds Aren't Real» — ради прикола. Хотел ещё вступить в сообщество плоскоземельщиков и организовать там фракцию плоской Вселенной, — Артур фыркнул, не удержавшись, и Паскаль улыбнулся. — В общем жил в той самой мутной пене житейского потока, в которой живут остальные люди.

— А сюда как попал?

Паскаль нахмурился и уже без улыбки посмотрел на Артура.

— Тебе обязательно это знать?.. Не хочу об этом вспоминать.

— Извини, — смутился Артур. — Я не должен был… — он замялся, не находя нужных слов.

— Проехали! — отмахнулся Паскаль. — Расскажи лучше о себе. Я не представляю, как себя чувствует человек, ничего о себе не помнящий.

Артур задумался, потирая рукой подбородок.

— Ощущения странные… Голова моя плотно набита знаниями о мире, как винчестер на десять терабайт, заполненный под завязку. Но кто-то удалил одну самую важную папку, где было всё обо мне… Хозяин назвал это ретроградной амнезией, последствие удара головой.

Он посмотрел на Паскаля и смущённо улыбнулся.

— Наверно так ощущают себя роботы, о которых мне рассказывал Адам, когда они выходят с конвейера. Их память загрузили знаниями, навыками, правилами, но у них нет биографии. Она начинается только сейчас — с чистого листа. Я как будто родился в Замке, в первый день, когда открыл глаза.

— Нашёл где родиться… — усмехнулся Паскаль. — Не мог выбрать место получше.

— Но я ведь не выбирал… — растерянно сказал Артур.

— Да шучу, шучу, — успокоил его Паскаль. — Может быть, это не так и плохо — то, что случилось с тобой. Я бы с радостью многое стёр из своей памяти, но — увы!

Паскаль снова вернулся к своей программе. Артур понаблюдал, как он ловко стучит по клавиатуре почти не глядя, и в конце концов спросил:

— Слушай, а ты не можешь плюнуть на всё это?.. Ну, на бесконечные поиски смысла жизни, и стать обыкновенным человеком, радоваться жизни, даже если у неё нет никакого смысла?

Паскаль повернулся к нему, задумался, помотал головой и сказал:

— Знаешь, когда я учился на первом курсе, мать участвовала в благотворительной акции — отправляли ненужные вещи в детский дом. Мать решила отдать мою школьную куртку, из которой я уже вырос. Она решила заштопать дырявые карманы, и в одном из карманов обнаружила завалившуюся в дыру записку. Она протянула её мне, я прочитал. Это был список дел на день. Как сейчас помню, там было написано:

— купить хлеба;

— починить велосипед;

— найти смысл жизни;

— вынести мусор.

Паскаль улыбнулся воспоминанию, но тут же стёр улыбку.

— Так что я всегда был такой и другим уже не буду… Достоевский писал про мальчиков, которым не надо миллионов, а надо мысль разрешить. Вот это проклятое и во мне сидит.

Выходя из комнаты Паскаля, Артур заметил Маркуса. Маркус стоял у стены, уперевшись в неё руками. Артур с любопытством подошёл к нему и увидел, что Маркус лижет камень стены. Он проводил языком снизу-вверх, потом облизывал губы, о чём-то задумавшись.

— Что вы делаете? — удивился Артур.

— Пробую камень на вкус, — ответил Маркус. — Не могу определиться с названием. Всё существующие названия не подходят.

— А разве у камня есть какой-то вкус? — недоумённо спросил Артур.

— У каждой вещи мира свой особый вкус, цвет и запах. Собственно, так мы и различаем вещи. Иначе они бы путались и сливались между собой… Вот попробуйте и скажите — на что это похоже?

Артур неуверенно подошёл к стене и легонько лизнул шершавый камень.

— Ничего не чувствую, — честно признался он.

— Значит, у вас не развиты вкусовые рецепторы. Я чувствую его вкус, но не могу его назвать… Вот у Аполлона, — он обернулся и посмотрел на статую, — совсем другой вкус. Вы попробуйте, сравните.

Артуру как-то не улыбалась мысль лизнуть Аполлона.

— Ну… — попробовал он понять Маркуса. — Я допускаю, что камень и мрамор могут иметь разный вкус. Мне это, к сожалению, не доступно.

— Да и не переживайте! — сказал Маркус, хотя Артур и не думал переживать. — Всё равно это только иллюзия.

Маркус отошёл от стены и повёл Артура по коридору.

— Мир человеческий и мир реальный — два совершенно разных мира. Сахар не знает, что он сладкий, соль не знает, что она солёная. В мире нет ничего солёного и сладкого. Это не свойства мира, а свойства рецепторов вашего языка. Сигнал от них идёт в мозг. Его можно перекоммутировать, и тогда вы с удовольствием будете есть сладкую селёдку и пить чай с солёными конфетами.

— За пределами моей головы, — продолжал Маркус, — вкус, аромат и цвет ничего не обозначают. Небо не знает, что оно голубое, снег не знает, что он белый. Если бы они могли разговаривать, они спросили бы нас — зачем мы даём им такие пустые, ничего не значащие, лишённые смысла определения?.. Мир, как мы его видим, как мы его представляем, — этот мир существует лишь в нашей голове. Один философ сказал: «человек — это паук, висящий на сотканной им самим паутине смыслов». И это действительно так. Стоит усомниться в прочности паутины, как она порвётся, и мы полетим в пропасть.

Вечером, сидя во дворе за столом, Артур разговаривал с Ньютоном. Приближалось полнолуние, и двор был хорошо освещён.

— Я слышал, что вы пишете книгу «Теория всего».

Ньютон посмотрел на Артура оценивающе, как бы сомневаясь, — стоит ли с ним об этом говорить?

— Был грех. Только я её выбросил. Порвал и выбросил.

— Почему?

Ньютон задумался, вздохнул и как-то отстранённо стал говорить.

— Обидно, прожив столько лет, понять, что я ничего не знаю. Ибо всё что я знаю, либо неважно, либо придумано… Я знаю много фактов, но всё это не важно, это пена на поверхности мирового океана… Я знаю какие-то законы, научно объясняющие мироустройство, но понимаю всю их ограниченность. Законы Ньютона не то, чтобы отрицают законы микромира — они не пересекаются, они существуют отдельно друг от друга, что подчёркивает их условность.

Он подпёр голову левой рукой.

— Посмотрите — что творится в теоретической физике! Груда элементарных частиц стандартной модели. Которые завтра же окажутся неэлементарными — мы это уже проходили. Достаточно вспомнить, что само слово «атом» означает «неделимый».

Атомы разбили на нуклоны и электроны.