Когда настанет время возмездия - Ирина Ирсс

— Черт бы тебя побрал, Алек, — резко и жестко выдаю я, заполучая мгновенно внимание его глаз, смотрящих на меня из-под ресниц. Но я не успокаиваюсь в сию же секунду, на выдохе я выпаливаю ещё больше негодования. — Хватит строить из себя долбанного кретина, думая, что это поможет тебе избежать моих вопросов. Ты будешь мне отвечать, иначе…

На иначе я обрываю нить слов. Иначе что?

Я не могу ничем пригрозить, кроме одного — своей безопасности. Даже слова о расставании для него будут ничем, если он посчитает, что так цель будет оправдывать средства. Плюс, я не хочу быть той, кто пытается манипулировать вместо того, чтобы доказывать, что со мной следует считаться. Поэтому самое разумное — это просто взять себя в руки. Только стопроцентные доводы помогут выглядеть сильной и разумной, а не просто истеричной девушкой.

Алек застывает, явно заинтересованный, что же последует за «иначе». Однако его взгляд уже говорит мне о том, что ждёт он как раз-таки проявления ребячества. Я собираюсь его удивить, отвожу руку от машины, сжимая горящий от удара кулак второй рукой.

— Это небезопасно, Алек, — вот так просто звучат мои слова. — Я не могу допустить, чтобы ты ехал один.

Алек, наконец, сдаётся, хотя спеси серьёзности с тона своего не сбавляет.

— А я не смогу уехать, будучи не уверенным, что за тобой будут хорошо следить, — говорит он, а затем очень сдержано усмехается. — Хотя Марко явно не метит на первое место, кто без труда с тобой справляется.

Это поддевает, меня злит, что со мной вообще надо справляться, словно я безрассудный ребёнок, не способный выйти на улицу без присмотра. Да, у него есть основания, промахами своими я точно не похвастаюсь, но сейчас я не могу с ним соглашаться.

— Тогда я поеду с тобой, — я знаю, какую получу реакцию в ответ, однако говорю абсолютно решительно.

Первую секунду Алек по-настоящему удивлён, он смотрит на меня так, словно не знает, насколько я серьёзна. Поэтому, прежде чем услышу усмешку, повторяю.

— Я поеду с тобой, Алек, если ты не возьмёшь никого из парней.

Он не смеётся, на что я с большой вероятностью рассчитывала. И на что я могла отреагировать, построив из себя оскорбленную. Вместо этого он опускает взгляд вниз, начиная что-то перекладывать. Его вид становится крайне хмурым.

— Услышал, подумал и — нет.

Из меня вырывается тихое рычание, и я почти топаю ногой, но если хочу продолжать показывать себя благоразумной, то мне не следует идти на поводу у эмоций. Я выдерживаю паузу и совершенно категоричным голосом заявляю:

— Я не спрашиваю разрешения, Алек.

Он и секунды не думает, продолжая что-то перекладывать в багажнике.

— Я еду один, и точка.

Больше воздуха, мне требуется намного больше воздуха, чем я вдыхаю, чтобы не зарваться.

— Я не отпущу тебя одного, Алек. А вдруг что-то пойдёт не так, вдруг с тобой что-то случится, — на последнем мой голос ломается, и мне требуются все силы, чтобы не дать слабины.

Он поднимает на меня тёмный взгляд исподлобья, в глазах сверкает неподдельное раздражение, пока он с силой не захлопывает багажник.

— Вот именно поэтому ты и не поедешь со мной.

Я не узнаю его голос — стальной и холодный. Алек не смотрит больше на меня, начиная идти к водительскому сидению, и именно в этот момент я понимаю, что словесный спор проигран. Поэтому я действую импульсивно, просто распахиваю дверь и сажусь в машину. До меня доносится приглушённое рычание, за несколько секунд до того, как Алек, едва ли не вырывая, с размаху отворяет дверцу. Он наклоняется, упираясь одной рукой об крышу машины. Два цвета огненного солнца глаза пытаются вселить в меня страх.

— Лена, — цедит он по слогам, — выйди из машины.

Страшно ли мне? Было бы, не знай я, что он ничего мне сделать не сможет. Я показушно устраиваюсь на сидении по удобнее, откидывая голову на подголовник, и изображаю раздумье. Пора платить по счетам.

— Услышала, подумала и — нет.

Машину сотрясает гневом Алека, когда он захлопывает дверь, а уже через секунду отворяет мою. Но прежде, чем он успевает нагнуться, я выставляю руки в защитном жесте.

— Тебе придётся сменить много машин, прежде чем вымотаешь меня, — быстро говорю я, чтобы успеть выложить всё. — Ну, а после я просто найду другую машину, вызову такси или ещё что-нибудь, я тоже слышала координаты и уж точно разберусь, как доехать по навигатору.

Алек застыл в двадцати сантиметрах от меня, его светящиеся по ободкам радужек глаза пылают праведным гневом, однако я добилась желаемого — он услышал меня. Через секунду происходят по второму разу одни и те же действия — дверь захлопнулась, отворилась. Алек садится за руль и несколько секунд просто смотрит перед собой, прежде чем рычит знакомое:

— Невозможна…

Он жмёт педаль газа с особой жестокостью, а я отворачиваюсь к окну, чтобы скрыть маленькую улыбку. Но, возможно, она была преждевременной. Не успеваем мы отъехать и пару метров, как Алек без предупреждений и объяснений останавливает машину, а затем открывает дверцу. Выходя, он несколько раз весьма красноречиво выражается. И это только малая часть, остальную глушит закрывавшаяся дверь, лишь выражение лица и продолжающий открываться рот подсказывают мне, что Алек ещё не исчерпал словарный запас ругательств. Он скрывается за дверью дома, а я несколько минут обдумываю, где допустила осечку.

Возможно, я не донесла до Алека, насколько решителен мой настрой?

Однако я снова спешу с выводами, за раздумьями не замечаю, как Алек подобрался к машине, вижу его лишь тогда, когда он оказывается со стороны пассажирского сидения. Он многозначительно смотрит на дверь, намекая, чтобы я её открыла. В его руках высокие сапоги и тёплая куртка.

С видом «я даже и не сомневалась, что ты не уйдёшь» щелкаю замок, открываю дверь и забираю из рук Алека вещи. Он продолжает молчать, закрывает дверь и снова садится за руль.

— Если уж собралась со мной бегать по лесам, то лучше это делать не в ботинках сорок третьего размера, — говорит он и, не глядя на меня, заводит мотор.

Мои щеки чуть розовеют. Стыдно ли мне, что я не подумала о таких простых вещах? О, ещё как, особенно когда пытаешься строить из себя суперкрутую.

Где-то минут двадцать в машине стоит мёртвая тишина, пока я не решаю заговорить.

— Почему ты ему так не доверяешь?

Я не уточняю кому, но этого и не требуется. И так ожесточённое лицо Алека мигом становится ещё более напряжённым, он награждает меня тяжёлым взглядом.

— Встречный вопрос: а с чего ты ему так доверяешь?

Я хмурюсь.

— С чего…

— Ты доверяешь ему, принцесса, — перебивает Алек, не глядя в мою сторону, — и не говори мне, что это не так.

На несколько мгновений я теряюсь, то открывая, то закрывая рот. Я хочу опротестовать его утверждение, но только по тому, что это кажется правильным сейчас, а не по тому, что он заблуждается. Мой взгляд опускается на колени, мне точно стыдно произносить следующее вслух.