Освобождение Ирландии - Александр Харников

— А может, все дело не в королеве Виктории, — ответила Нина Викторовна Антонова, — а в так называемой английской системе воспитания. Особенно вредно влияют на подростков нравы закрытых учебных заведений для мальчиков. Там их с самого раннего возраста не только наказывают розгой, но и подвергают гомосексуальному насилию и домогательствам, исходящим от воспитателей и старших учеников. Известно, насколько неустойчивой становится психика у людей, которые в раннем возрасте подверглись сексуальному насилию и домогательствам. А ведь, не пройдя через эти школы, невозможно попасть в британскую элиту. А мы потом удивляемся — почему простые англичане в своем большинстве нормальные, а сэры и пэры все поголовно слегка (а некоторые и явно) чокнутые. Кстати, товарищи, тщательно скрываемые гомосексуализм и педофилия есть оборотная сторона показного британского ханжества в отношениях между полами.

— Обе гипотезы не исключают друг друга, а потому верны, — философски заметил канцлер Тамбовцев, — наверное, каждая из них внесла свою лепту в формирование образа мышления британских политиков. Но ведь несчастным ирландцам от этого не легче.

Адмирал Ларионов хмыкнул и произнес:

— Мы с императором Александром Александровичем уже отдали приказ объединенным морским силам России и Югороссии, находящимся сейчас в Атлантике, усилить блокаду Британских островов. Помимо наших греков-головорезов, там действуют Макаров, Скрыдлов, Дубасов, Рожественский и прочие наши герои, досматривающие поголовно все британские суда. При этом подданные британской короны, замешанные в преступлениях против населения Ирландии, независимо, находятся ли они на государственной службе или являются частными лицами, подлежат аресту с последующим судом международного трибунала. Если они будут признаны военными преступниками, то их без затей вздернут на виселице.

— Это все, конечно, правильно, — кивнул Тамбовцев, — только я категорически против оккупации самой Англии. А без этого нам наших будущих «партнеров» от зловредности не отучить. Ну, нет у нас для этого необходимых сил и средств. Ведь ранее мы приходили в места, где нам были рады, а наших солдат считали освободителями. Для оккупации территории противника надо иметь сил на порядок больше, чем для защиты ее же от внешнего врага.

— Хорошо, — сказал адмирал Ларионов, — можно уступить право оккупировать территорию Англии немцам…

— Этого не стоит делать, Виктор Сергеевич, — Тамбовцев поднял руку, прервав адмирала, — немцы как оккупанты ничуть не лучше англичан. Знаем мы это и по своей истории, и по недавно закончившейся франко-прусской войне. А раз мы их запустим на острова, то мы в итоге и будем отвечать перед потомками за все их деяния. Они тоже такое могут учудить, что и Тимур с Чингисханом в гробу перевернутся.

— Тогда, — сказал адмирал Ларионов, — я попробую утрясти этот вопрос с императором Александром, а вы, Нина Викторовна, переговорите с графом Игнатьевым. Может быть, они выделят тысяч двести штыков для того, чтобы превратить Британию в обычную монархию. Не надо удивляться — на любой другой государственный строй русский император вряд ли согласится. И королем уж точно будет его приятель Берти, только править ему придется совсем не той Британией, которая была при его матери.

— Хорошо, Виктор Сергеевич, — кивнул Тамбовцев, — Александр Александрович у нас пострадал как-то от нападения наймитов злобных англичан. А посему, ему и карты в руки, а мы тем временем…

— …разбомбим там все военные объекты, верфи и казармы. Тем самым мы обеспечим русскому миротворческому десанту теплый прием во вражеской столице, ибо с падением режима и действующей власти все обыватели просто взвоют от начавшегося в стране беспредела и встретят наших солдат как родных, лишь бы они положили конец смуте и спасли их от бандитов. На этом все, товарищи, думаю, что решение принято.

— Да, это так, — подтвердили Тамбовцев и Антонова, вставая со своих мест.

Только что в этой комнате Британскую империю осудил суд военного трибунала и вынес ей смертный приговор по совокупности множества преступлений. До приведения его в исполнение, и тем самым освобождения порабощенных народов, оставалось чуть меньше месяца.

22 (10) марта 1878 года.

Ирландия. Килмейнхемская тюрьма.

Майкл Мак-Фол, в прошлом владелец складов у города Лимерика

Открылась дверь камеры, и изрядно подвыпивший человек в красном мундире и с нашивками сержанта на рукаве заорал:

— А ну все на выход!!

— Куда? — переспросила женщина лет тридцати, стоявшая рядом со мной, как будто и так не было понятно.

— В ад, шлюха! — закричал сержант и ударил ее кулаком в лицо.

Женщина упала, и чей-то голос осуждающе произнес:

— Клич, ты что, с ума сошел? Нам что, ее теперь на руках таскать?

— Поговори тут у меня! — рявкнул тот, кого назвали Кличем. — Ты и ты, несите ее. А вы, свиньи, на выход!

Я попытался что-то проблеять, типа:

— Сержант, это ошибка, я протестант и самый верный подданный его величества…

И тут мое тело вдруг пронзила сильная боль — это уже постарался кто-то из-за спины. А сержант Клич завопил:

— Врешь ты все, сука католическая! Как на плаху, так вы все протестанты! А ну, пошел!..

Еще недавно я жил совсем неплохо. У меня был приличного размера участок земли у Лимерика, который мне удалось со временем увеличить втрое. Сначала арестовали моего соседа с запада, про которого я состряпал весьма удачное письмо и передал его через родственников в городе куда надо. Его арестовали, а мне удалось заполучить его землю за сущие пенни. Потом мой сосед с востока добровольно продал мне свою землю почти даром, так что на этот раз мне не пришлось прибегать к таким же мерам. Я уже строил новые склады по соседству с имеющимися. А мой родственник на таможне сумел пристроить у меня крупную партию оружия, принадлежавшую какому-то американцу, причем по завышенной цене. Все, как мне казалось, складывалось удачно.

А шесть дней назад в Лимерик пришли «красные мундиры» и начали шерстить папистские кварталы. Людей десятками сажали в поезда, уходившие куда-то на восток. Сначала кто-то пытался сопротивляться, но армейцы не церемонились — улицы католических трущоб были забиты трупами тех, кого застрелили при задержании или при попытке бегства. На следующий день в местных газетах появился текст акта Парламента «О зачистке Ирландии от мятежников и сочувствующих мятежу», в котором были подтверждены полномочия армии в «аресте и уничтожении» мятежников и сочувствующих им. Кроме того, в них содержался призыв к населению докладывать о подобного рода элементах. А на обитателей католических районов была наложена повинность — они были обязаны «в течение 24 часов» убрать с улиц и закопать трупы мятежников.

Я, конечно, сразу написал про Джона О’Брайана и Лиама О’Рейли и отнес это письмо своей родне в ратушу. Пришлось отвести несколько чиновников в близлежащий ресторан, который, как ни странно, был открыт, и проставиться по полной — ведь в скором времени мне должны будут перейти и их склады. Я так напился, что решил заночевать в одной из комнат над рестораном, где и проснулся в объятьях какой-то из сотрудниц этого заведения, а проще говоря, местной шлюхи.